Пересекая границу графства Харкур у края гряды Гор-Драка, Аодх задумался, правильно ли поступает. Друид попался в ловушку, из которой не было выхода, и предпочел умереть, чем признать свое поражение. Он надеялся, что это послужит уроком Совету и — главное — Айлину, но теперь спрашивал себя, стоит ли оплачивать этот урок ценой собственной жизни.
Больше всего душу Аодха смутили слова Фингина. По-видимому, самый молодой друид Сай-Мины распознал западню, расставленную Аодху Архидруидом. Раз так, большинство Великих Друидов наверняка тоже поняли игру, затеянную Айлином, и защитят Аодха, если тот вернется, не выполнив возложенной на него миссии. Конечно, так все и будет. Совет простит его, но переживет ли он сам такое унижение? Раз он подчинился приказу Архидруида, то должен найти выход — даже если выхода нет.
Аодх ступил на землю графства Харкур, где каждый шаг приближал его к неминуемой смерти. Епископ Томас Эдитус ненавидел друидов, ибо само их существование на земле противоречило его вероучению. Друиды поклонялись множеству богов, над которыми стояла Мойра, ее почитали повсюду на острове. Томас же верил в Единого Бога — в Христова Отца. Но куда больше досаждало епископу сильнейшее влияние друидов на государственные дела. Совет был мощным орудием короля, а посему лучший друг епископа, граф Харкурский, почитал друидов своими заклятыми врагами.
Жители графства, которых Аодх встречал на дороге, смотрели на него с неприязнью и недоверием: здесь не любили знак Мойры, который друид носил на груди. Большинство харкурцев отреклись от прежней веры и почитали теперь Единого Бога, чьим символом служил крест, на котором, по утверждению Томаса Эдитуса, умер Богочеловек Христос. Граф и епископ полагали, что в Харкуре нет больше места ни иным богам, ни иной мудрости.
Но Аодха не смущали неприязненные взгляды встречных. Углубившись в свои мысли, он скакал к Риа, столице графства, любуясь резными отрогами Гор-Драка, где сверкали под весенним солнцем нетающие снега.
Он слишком поздно заметил патруль Воинов Огня. Все они поверх кольчуг были одеты в длинные белые плащи с вышитыми на груди красными языками пламени — гербом графа Ал'Роэга.
— Кто такой? — окликнул Аодха один из всадников. Богато украшенный шлем выдавал в нем командира.
— Я — Гелиод Таим, братья зовут меня Аодхом, я — Великий Друид Совета Сай-Мины.
Долгое мгновение воин молча смотрел на него, держась обеими руками за луку седла.
— Вы на земле Харкура, сударь, так почему же на вас знак Мойры?
— Потому что друид никогда не снимает свой белый плащ, как воин никогда не расстается с оружием. Я приехал, чтобы встретиться с графом Ал'Роэгом.
Шестеро солдат разразились хохотом.
— Он приехал встретиться с графом! Нет, вы слышали?! — издевательски воскликнул командир, оборачиваясь к своим людям. — Что ж, друид, в храбрости тебе не откажешь. Поворачивай назад, и я сохраню тебе жизнь…
— Вы не поняли. Я должен увидеться с Ференом Ал'Роэгом, графом Харкурским, и не уеду, покуда не встречусь с ним.
— Я не шучу, друид, немедленно поворачивай назад, иначе мы тебя вздернем.
— По какому праву?
— По приказу графа, глупец.
— Граф позволит вам повесить посла Совета, приехавшего, чтобы предложить ему договор?
— Граф Ал'Роэг хорошо заплатит нам за твою голову, и я спрашиваю себя, почему все еще трачу время на разговоры, вместо того чтобы немедленно тебя казнить. Солдаты, взять этого человека!
Те проворно спешились и направились к друиду, размахивая булавами и мечами. И в тот же миг Аодх исполнился саймана и спрыгнул на землю.
Жаркая сила пронизала все его тело и вырвалась наружу, и в следующее мгновение его плоть преобразилась в сверкающую сталь, руки и ноги сделались остро заточенными лезвиями, кружащимися в смертоносном танце. Живым клинком Аодх надвигался на застывших от ужаса солдат.
— Бросьте мечи! — заорал начальник отряда. — Хватайте булавы и раздробите его на куски!
Но Аодх оказался проворнее: подпрыгнув, он обрушил правую ногу на плечо ближайшего солдата, развалив того надвое до пояса, и продолжил смертоносный танец.
Солдаты подступили снова, и друид стремительной дугой полоснул по горлу другому солдату, но тут справа на него обрушилась булава. Аодх пошатнулся, и огонек саймана дрогнул, но лишь на миг — друид опять подпрыгнул, перевернулся в воздухе и, приземляясь, перебил нападавшему обе ноги. Не теряя ни мгновения, он выпрямился и нанес четвертому солдату смертоносный удар кулаком.
Командир, видя, что друид за несколько минут убил четверых его людей, выхватил оружие и поскакал на него с криком:
— Во славу Креста Господня!
Друид успел отклониться, но последний оставшийся в живых солдат изо всех сил ударил его булавой по ноге. От могучего удара металла о металл посыпались искры, друид потерял равновесие, упал на землю и, подкатившись под лошадь командира, ударил животное руками-лезвиями в брюхо. Лошадь рухнула на землю, увлекая за собой всадника.
Аодх стремительно поднялся и повернулся к солдату. Тот заслонился щитом, но друид, снова взлетев в воздух, одной ногой лишил его защиты, а другой снес голову.
От этого удара друид и сам не удержался на ногах. Обернувшись, он увидел, что начальник отряда вскочил на другую лошадь и бросился прочь. На земле валялось пять изуродованных трупов. Когда Аодх вновь обрел человеческий облик, ноги его были по колено в крови.
Друид отдышался и отправился на поиски своего скакуна, а потом, бросив последний взгляд на тела убитых врагов, прыгнул в седло и послал коня в галоп, продолжив путь к Риа.
Вдалеке, на юге, горы сменились морем. Аодх скакал до самой темноты. Он не знал, сколько времени провел в седле, обдуваемый морским бризом. Болела спина, отчаянно слезились глаза. Наконец он решил остановиться на ночлег, расседлал лошадь и развел костер.
Аодх чувствовал себя опустошенным и невыносимо одиноким. Ах, если бы рядом оказался его магистраж Адриан! Поборов минутную слабость, он принялся восстанавливать силы.
