— Мы знакомы уже два года, и все это время я работаю с тобой вместе, а следовательно, знаю, как и чем ты живешь.
Марина сдвинула очки на кончик носа и дала им упасть в тарелку.
— Ну хорошо, я действительно уезжаю завтра. Но ведь я только что узнал об этом.
— Уже завтра? И ты едешь через Берлин?
— Нет, Кнапп предпочитает, чтобы я летел в Могадишо прямо отсюда.
— Ты целых три месяца ждал этой поездки, ждал, когда он о ней заговорит, а теперь, стоило твоему дружку щелкнуть пальцами, как ты рванул вперед!
— Он просто не хочет терять ни одного дня, и без того слишком много времени ушло понапрасну.
— Нет, это он заставил тебя терять понапрасну время, а ты оказываешь ему большую услугу. Он нуждается в этой поездке для своего продвижения, тогда как ты совершенно не нуждаешься в нем, чтобы заработать премию. При твоем таланте ты мог бы ее получить, сфотографировав все, что угодно, даже собаку, поднявшую ножку у фонарного столба.
— Чего ты добиваешься?
— Я хочу, чтобы ты утвердился в этой жизни, Томас; хватит уже прятаться от людей, которых ты любишь, вместо того чтобы сказать им в глаза все, что ты думаешь. Начни с меня! Скажи мне, например, что мои разговоры нагоняют на тебя тоску, что мы всего лишь любовники, что я не имею права читать тебе мораль; или скажи Кнаппу, что в Сомали не отправляются вот так, с бухты-барахты, не заехав домой, не собрав чемодан, не попрощавшись с друзьями! Особенно, если неизвестно, когда вернешься.
— Может, ты и права.
И Томас достал из кармана мобильник.
— Что ты делаешь?
— Что делаю? А вот что: посылаю Кнаппу SMS с просьбой выписать мне билет на субботний рейс в Берлин.
— Я тебе поверю только после того, как ты ее отправишь.
— И тогда ты позволишь мне увидеть ТОТ САМЫЙ взгляд?
— Возможно…
Лимузин остановился перед красной ковровой дорожкой. Джулии пришлось проделать серию акробатических трюков, чтобы выйти из машины, не показав своих кроссовок. Она взошла по лестнице, и на самом верху ее ослепили десятки вспышек.
— Я никакая не знаменитость! — сказала она репортеру, но тот не понял ее английского.
Охранник, стоявший на фейс-контроле, оторопел при виде роскошного платья Джулии. Ослепленный режущим светом камеры, снимавшей ее проход, он счел излишним проверить, есть ли у нее приглашение.
Джулия вошла в необъятный зал и обвела взглядом толпу гостей. Они фланировали с бокалами в руках, разглядывая увеличенные до огромных размеров фотографии. Джулия отвечала натянутой улыбкой на приветствия людей, которых знать не знала, — у светской тусовки свои законы. Поодаль, на эстраде, арфистка исполняла Моцарта.
Пробившись через скопление людей, напоминавшее какой-то нелепый балет, Джулия начала выискивать свою добычу.
Внезапно ее внимание привлек снимок, висевший на трехметровой высоте. Он был сделан в горах не то Кандагара, не то Таджикистана, а может, и на границе Пакистана. Гимнастерка лежавшего в окопе солдата не позволяла определить его национальность, а босоногий мальчишка, который сидел рядом с раненым, казалось, утешая его, выглядел как все в мире дети.
Неожиданно на плечо Джулии легла чья-то рука, заставив ее вздрогнуть.
— А ты совсем не изменилась. Что ты здесь делаешь? Я не видел твоей фамилии в списке гостей. Какой приятный сюрприз! Ты здесь проездом? — спросил Кнапп.
— А ты что здесь делаешь? Я-то полагала, что ты будешь в отъезде до конца месяца, — по крайней мере, так мне сказали сегодня днем, когда я пришла в твой офис. Разве тебе не оставили мое сообщение?
— Я вернулся раньше, чем предполагал. И приехал сюда прямо из аэропорта.
— Советую тебе получиться, Кнапп, очень уж неумело ты лжешь. Я знаю, что говорю, за последние дни я набралась опыта в таких делах.
— Ладно, предположим, я соврал. Но я никак не мог предположить, что меня спрашивала именно ты. Ведь от тебя не было известий целых двадцать лет.
— Восемнадцать! Неужели у тебя так много знакомых по имени Джулия Уолш?
— Я забыл твою фамилию, Джулия, — не имя, конечно, только фамилию, — и не понял, что речь шла о тебе. У меня теперь масса ответственной работы, а вокруг столько людей, которые пытаются продать мне совершенно неинтересные истории, что я вынужден фильтровать своих посетителей.
— Спасибо за комплимент!
— Так зачем ты приехала в Берлин, Джулия?
Она подняла голову и снова взглянула на снимок, висевший на стене. Под ним стояла подпись — Т.Ульман.
— Эту фотографию мог бы сделать Томас, она в его духе, — грустно сказала Джулия.
— Но Томас уже много лет как забросил журналистику. Он и в Германии-то больше не живет. Подвел черту под своим прошлым.
Джулия храбро выдержала удар, стараясь не выдать, как она потрясена. Кнапп продолжал:
— Он теперь обосновался за границей.
— Где именно?
— В Италии, со своей женой. Мы не очень часто общаемся — раз в год, не больше, да и то не каждый год.
— Вы поссорились?
— Нет, ничего такого, просто… жизнь развела. Я сделал все возможное, чтобы помочь ему осуществить свою мечту, но после возвращения из Афганистана он стал совершенно другим человеком. Да что я говорю — ты ведь, наверно, все знаешь лучше моего. В общем, он выбрал другую дорогу.
— Нет, я ничего не знала, — возразила Джулия, стиснув зубы.
— По моим последним сведениям, он и его супруга держат ресторан в Риме. А теперь, я надеюсь, ты меня извинишь, я должен заняться другими гостями. Очень рад был тебя повидать — жаль, что так недолго. Ты скоро уезжаешь?
— Завтра же утром, — ответила Джулия.
— Но ты мне так и не сказала, что тебя привело в Берлин. Вероятно, дела службы?
— До свидания, Кнапп.
И Джулия ушла не оборачиваясь. Она шла к выходу, ускоряя шаг, и, едва миновав большие застекленные двери, кинулась бежать по красной дорожке к ожидавшему ее лимузину.
Вернувшись в отель, Джулия торопливо пересекла холл и юркнула в боковую дверь, ведущую в коридор, где находилась прачечная. Сняв платье, она повесила его на место и натянула джинсы и пуловер. Вдруг кто-то кашлянул у нее за спиной.
— Вы одеты? Можно смотреть? — спросил портье, одной рукой прикрывая глаза, а другой протягивая ей пачку бумажных носовых платков.
— Нет! — прорыдала Джулия.
Портье вытащил платок из пачки и протянул ей через плечо.
— Спасибо, — сказала она.
— Я видел, как вы вошли, и мне сразу показалось, что ваш макияж слегка… расплылся. Если я правильно понял, сегодняшний прием обманул ваши ожидания?
— Это самое мягкое, что можно сказать, — всхлипывая, ответила Джулия.
— Увы, такое бывает довольно часто… Спонтанные поступки всегда рискованны.
— Господи боже мой, да если бы я могла предвидеть… это путешествие, этот отель, этот город, всю
