Мы еще больше захотели познакомиться с Танькиным папой. Она обещала это устроить.
Ждать пришлось недолго.
— Заходите! — сказала Танька.
Мы увидели очень высокого майора. Он, наверное, был с пограничную вышку.
— Ну, гвардейцы, — спросил он. — Какое у вас ко мне дело?
Мы стали объяснять. Он слушал внимательно, ни разу не перебивал. Наконец, мы замолчали.
— Ну, что же, — сказал он. — Все это достаточно серьезно. Ведь вы, насколько я понял, озабочены охраной границы?
Мы закивали.
Он обещал пригласить нас в свою школу.
— Думаю, что вы это заслужили.
Потом мы вместе пили чай с вареньем.
Он вдруг сказал, что собака была известна человеку еще в древнекаменном веке и с тех пор не расстается с ним вот уже около сорока тысяч лет.
Я даже глаза вытаращил.
— В те далекие времена, — сказал он, — собака предупреждала о приближении диких зверей, помогала в охоте.
Оказывается, древние люди в обмен за хорошую собаку давали двух лошадей.
А что удивительного? И я бы дал. Только у меня их нет.
Потом я спросил:
— А сколько дадут за Мурика?
Танин папа улыбнулся.
— Ну, хоть жеребеночка, — сказал я.
Каримчик толкнул меня локтем в бок.
— Ладно, — сразу уступил я. — Тогда полжеребеночка.
Танька прямо чуть не лопнула от смеха.
— Что же ты с одной половинкой делать будешь? — спросил ее папа.
— Так я за одну отдам Мурика, а за другую Ваську, — сказал я. — Или Страхолюдку.
— А я Мурика и за табун не отдам! — возмутилась Танька и показала мне язык.
Потом мы узнали, что еще за четыре с половиной тысячи лет до нашей эры собак использовали для охраны крепостей. Их, оказывается, выводили на ночь за стены крепости и запирали ворота. Когда приближался враг, собаки поднимали стражу громким лаем.
А в рабовладельческом обществе собаки составляли первую шеренгу в бою. Во второй шли рабы, в третьей — воины. И на собак даже надевали кольчуги.
Я, конечно, спросил:
— А у царей были собаки?
Танькин папа улыбнулся:
— Разумеется.
— Жаль только, что ни одна из них не осталась в истории, — сказал я.
— Отчего же? — возразил он. — Вот у Петра Первого, например, была собака, которая во время его многочисленных походов помогала поддерживать связь с военачальниками, переносила приказы и донесения. Это общеизвестно.
— А коты тоже остались в истории? — спросил я. Но Танькин папа только улыбнулся в ответ.
Потом он рассказал о собаках-санитарах и подносчиках патронов. А в годы Великой Отечественной войны они даже подрывали фашистские танки!
Наконец мы узнали, что Айка имела родословную. В ее породе были чемпионы Москвы и Ленинграда, пограничных войск и Туркестанского военного округа.
Мне сразу захотелось узнать родословную Мурика. А что? Может, его отец больше всех на свете мышей переловил. Ну, конечно, потому их сейчас и нет в нашем дворе.
Я хотел сказать об этом, но тут Каримчик спросил о розыскных собаках. Мне это тоже было интересно.
В России их, оказывается, стали применять для охраны государственной границы еще с середины прошлого века.
А школа-питомник для собак-ищеек уголовного розыска была создана в Петрограде сразу после Октябрьской революции. Это была первая такая школа в нашей стране. Теперь их много. И в одну из них мы с Каримчиком скоро поедем. В пограничную!
— А кошек брать? — спросил я.
— Конечно, — ответил Танькин папа. — Ведь надо проверить вашу теорию.
Мы еле дождались следующего воскресенья.
Я, конечно, надел синюю куртку, на которой Каримчик еще в марте провертел дырку для медали. Ну, это было, когда мы ездили на границу. Затем, правда, выяснилось, что медали на булавках. И вообще мы их не заслужили. А маме я тогда сказал, что напоролся на гвоздь.
— Как это? — не поверила она.
Я объяснил, что случайно сел на гвоздь. Мама заштопала дырку, а меня попросила больше не садиться грудью.
— Что ты такое говоришь? — удивился я.
— А где у тебя дырка? — спросила она.
Я, разумеется, промолчал.
Теперь мы, наверное, все-таки получим медали.
Потом я заманил Ваську и посадил его в базарную сумку. Каримчик выловил Страхолюдку. Он завернул ее в какую-то тряпку и прижал к себе.
Танька увязалась за нами. Мурика она тоже, конечно, взяла. А ее папа вывел на поводке Айку.
Когда мы садились в машину, незнакомая женщина в шляпке критически покачала головой:
— А если она их покусает?
— Собака никогда не причинит детям вред, — успокоил майор. — Наоборот, спуская слишком многое, она может приучить их к грубости, неумению замечать чужую боль.
— Уж вы тоже придумаете!
— Так ведь это не я, а Лоренц.
— Что еще за Лоренц? — спросила она.
— Конрад Лоренц — австрийский ученый с мировым именем. Один из создателей этиологии — науки о поведении животных.
Она пожала плечами и больше не стала спорить. А мы поехали в школу.
Васька всю дорогу проспал. Мурик тоже вел себя вполне прилично. А Страхолюдка все норовила вырваться из тряпки. Каримчик с трудом ее удерживал.
Айка с любопытством глядела в окно. Язык у нее вывалился на грудь. Мне вдруг стало жалко Таньку. Если она не перестанет показывать язык, то он будет у нее такой же длинный. Мы ведь предупреждали.
Огромные ворота с пятиконечной звездой раздвинулись, как по щучьему веленью. Газик въехал на территорию школы.
— К питомнику! — приказал майор.
За железными решетками было так много собак, что Айка даже перепугалась и не хотела вылезать из машины.
Страхолюдка поцарапала Каримчика. Он с нею совсем извелся. Мурик прижался к Таньке. А Васька все спал.
К майору подошел пограничник в новой зеленой фуражке и отдал честь.
— Вот эти гвардейцы, — сказал Танькин папа, показывая на меня и Каримчика.
Нам он сказал, что это сержант Морозов — инструктор службы собак, опытный дрессировщик. А его Джек — лучшая ищейка в школе, и у нее много медалей.
— Сейчас Джек проработает след, — сказал сержант, — а вы попробуете сбить его своими
