одалиски переделывала заголовки и переписывала материалы – так как тоже не могла признаться, что въедливость Кумраева объясняется чем-то еще, кроме его страстного желания добиться от меня отличной рекламной статьи.
Единственной возможностью избавиться от плотного общения с Кумраевым стало бы увольнение из «Удачных покупок». Но как известно, я необычайно дорожила моей работой. Поэтому наши драматичные отношения с владельцем салонов «Таунхауз» развивались, представляя собой конгломерат злобы и вежливости. Не знаю, наверное для меня все закончилось бы в клинике неврозов, но Аслан неожиданно совершил поступок непредсказуемый и джентльменский – неудачно упав в котлован, он навсегда избавил меня от своего общества!
Даже в самые трудные минуты я не желала Аслану смерти. Я хотела лишь одного – чтобы он в конце концов отвязался от меня. Но даже в виде бестелесного туманного духа, который грустно витает над городом, не в силах покинуть заданную высоту и спуститься вниз – к витринам осиротевших салонов «Таунхауз» – его бывших салонов! – даже в таком виде Кумраев не оставляет меня в покое! Преследует и мстит!
К счастью, следователю Нелюбину не удастся познакомиться с этой занимательной историей, повествующей об алчности бизнесмена и недальновидности журналистки. Кумраев навсегда утратил речевые навыки, а из меня Нелюбин и клещами не вытянет правды о наших истинных отношениях с Асланом!
…Поглощенная мыслями о Кумраеве, я и не заметила, как малыш уснул у меня на руках. Его даже не потревожил очередной звонок – кто-то опять ломился в дверь. Я вздрогнула. Почему-то подумала, что вновь увижу Нелюбина, и у него в руках – ордер на мой арест. И гранатомет – на случай, если я вздумаю оказать сопротивление.
Но нет, это, к счастью, был не следователь, а всего лишь моя соседка Евгения. Я привыкла видеть ее, замученную двумя маленькими детьми мамашу, в халате и бигуди. Но сейчас Женя была в полном боевом обмундировании: сапоги, платье, кожаный пиджак. На руках она держала сверток, идентичный моему, – ее сокровище так же сладко сопело в две дырки, как и Димочка. Евгения уставилась на моего младенца.
– Юля, где ты это взяла?! – изумленно прошептала она.
– Подкинули на пару дней, – тоже шепотом объяснила я.
– Возьми, пожалуйста, еще и этого! – Евгения сделала умоляющие глаза и протянула мне спящего сына. – У меня такая ситуация! Как обычно – все в один момент. Из детского садика позвонили – заберите Свету, у нее температура под сорок. Я – мужу, сгоняй за ребенком. А он: не могу, попал в ДТП, разворотили крыло, стою, жду гаишников. Представляешь?
– Кошмар.
– Присмотришь? Ты же знаешь, мне до садика – десять километров на тюленях! А обратно еще Светку тащить на себе. Я буквально за час обернусь, Юлечка!
– Складывай на кровать, – мотнула я головой в сторону комнаты…
…Соседский детеныш даже в сонном состоянии четко зафиксировал исчезновение матери. Стоило Жене закрыть за собой дверь, ребенок завозился, скуксился, сморщился, его крошечная мордочка сделалась пунцовой, и через мгновение у меня уже никто не спал – ни тот, ни этот! Вот когда началось настоящее веселье! Соски-пустышки летали, описывая в воздухе дугу, младенцы удивленно таращились и пытались перекричать друг друга – тоже мне, дуэт Доминго и Паваротти, давайте, ребята, кто громче!
За пятнадцать минут я похудела на килограмм! Мечта любой толстушки. Но у меня-то каждый грамм на счету!
Наконец я приспособилась ходить туда-сюда по комнате, сгибаясь под тяжестью двух маленьких извергов, и с выражением декламировала обрывки стихов, сохранившихся в памяти после окончания школы. Пацаны замолчали, Некрасов явно пришелся им по душе.
Так, удалой троицей, мы и встретили папочку. Никита вошел в дом и замер на пороге. В его глазах сияли непонимание и ужас. Мне даже на секунду почудилось, что сейчас он развернется и выскочит из квартиры. Дети с интересом разглядывали Никиту и умиротворенно пускали пузыри – никто бы и не догадался, какие вопли оглашали дом всего полчаса назад.
– Они клонируются?! – с паникой в голосе спросил любимый. – Или в стоматологии угробили еще одну женщину, а младенца, как заведено, прислали тебе?
Я объяснила Никите ситуацию. Он затосковал. Очевидно, надеялся, вернувшись с работы, застать меня в одиночестве. А тут не только Димочку не забрали, так еще и нового пупса подкинули!
Какой мужчина это выдержит!
– Давай их мне, – грустно сказал Никита. – У тебя, наверное, уже руки отваливаются. Разбери там сумки, я еду принес.
Малыши с удовольствием перебрались на более крутую возвышенность, а я с интересом стала разгружать два пакета с логотипом супермаркета «Магнит».
– Подумал, что после возни с младенцем у тебя не будет сил готовить ужин, и заехал по дороге, – объяснил Никита.
– Отличная идея!
– Знаешь, давно хотел тебе предложить: давай покупать готовое. Нет, конечно, с твоими котлетами и отбивными супермаркетовская еда не сравнится, но мне жаль твоего времени. Ты ведь еще и работаешь!
Я порозовела – от стыда и удовольствия одновременно!
От стыда – потому что «мои котлеты и отбивные» на самом деле и являлись супермаркетовской едой. Я продолжала плавать в океане лжи, все дальше и дальше удаляясь от берега. От удовольствия – потому что любая женщина растаяла бы от такой искренней заботы. Мало кто подсчитывает время, истраченное леди на уборку и кухонные развлечения. И еще меньшее количество мужчин ценит каторжный домашний труд – мы, девочки, выполняем свою повинность как бы между прочим, отвлекаясь на минутку от основной работы.
– Да мне совсем не трудно! – промямлила я и мысленно поклялась с завтрашнего дня начать готовить по-настоящему, а не покупать полуфабрикаты в «Магните». Да для такого парня я наизнанку вывернусь на кухне, я разобью бивак у плиты и жить там буду! Буду… это… пассеровать лук и это… бланшировать филе! Я в лепешку разобьюсь, но отработаю его веру в мои кулинарные таланты – подаренную мне авансом.
– Нет, ну, пожалуйста, если хочешь. Готовь по выходным. Но каждый день – ведь сколько сил и времени тебе приходится тратить. И перестань таскать сумки с продуктами. Пиши список, я буду заезжать после работы.
У меня остановилось сердце.
– Я вдруг представил, как ты, моя пятидесятикилограммовая девочка, сгибаешься под тяжестью авоськи с картошкой… И тащишь неподъемный груз, как муравей, три остановки пешком, чтобы накормить меня ужином… У меня сердце защемило от жалости! – признался Никита.
А я вдруг поняла, что сейчас расплачусь.
Раз он такой чуткий, заботливый и нежный – почему у него любовница?!! Почему он не может быть моим всецело, без остатка?
Я не успела развить мысль – в дверь опять позвонили.
Да когда же это кончится? Пентагон в момент Карибского кризиса! Хотя… Вдруг это вернулась Евгения и сейчас освободит нас от одного подкидыша? Или Андрей – пришел забрать племянника?
О, нет, только не это! На пороге появилась Маргарита Эдуардовна собственной персоной. После последней встречи я не надеялась увидеть ее столь скоро – наша ссора была глобальной и разрушительной, как атомный взрыв.
Меня затрясло от страха: меньше всего на свете я мечтала предстать перед мамой в роли няньки двух чужих младенцев. Этот самаритянский эпизод моей биографии должен был остаться для нее неизвестным. Потому что Марго и так считает – моя жизнь представляет собой непрерывную череду услуг другим людям.
