«
– Так, значит, секс его все-таки интересует! – воскликнула Настя. Она вообще-то уже начала сомневаться, привлекает ли Атаманова что-нибудь, кроме рисования.
Получается, Атаманов – все же обычный мужик с нормальными реакциями. Эта мысль принесла Насте удовлетворение. Не все потеряно! Надежда, едва не угасшая, была срочно переведена из реанимации в обычную палату. Настя воспрянула духом.
И тут же ощутила в груди страшную ревность к незнакомке. Наверное, Атаманов ее любил… У Насти больно сжалось сердце.
– И возможно, он не забыл об этой Юлии Чагировой. Неужели наши отношения пробуксовывают именно из-за нее? Интересно, какая она? Где она? Чем сейчас занимается? Почему они расстались?
Настя устроилась поудобнее с твердым намерением узнать из дневника Юли ответы на все вопросы.
– Настя!!! – зычно проорал с лестницы Атаманов. – Ты где?!!!
Девушка вздрогнула, молниеносно захлопнула дневник и сунула его под подушку. Она выскочила из комнаты.
Атаманов спускался вниз, на ходу натягивая на себя футболку. Настя успела выхватить жадным взглядом кубики пресса над синим поясом джинсов. О-о, какое мучение!
– Да.
– Сейчас приедет Вероника. На обед.
– Безумно рада. И что?
– Как – что? Давай оформи все красиво.
– Уже давно оформила, – презрительно фыркнула Настя. – Загляни на кухню. Только поставлю еще одну тарелку.
– Две.
– Две? – заволновалась повариха.
– Пообедаем втроем, – солнечно улыбнулся Атаманов.
Настя замерла. Раздался хрустальный звон колокольчиков, и Настино сердце окутала невесомая золотистая мантия мечты. Он пригласил ее на обед! Какая удача! Художник обычно не звал разделить с ним трапезу. Он чавкал в одиночестве или утаскивал провиант в гостиную, к компьютеру, как волк утаскивает в безопасное место окровавленную тушу косули. Честно говоря, он был не очень-то воспитан!
Настя посмотрела на художника взглядом полным любви и восторга. Она медлила, надеясь на продолжение. Сейчас он добавит: «малышка» или «девочка моя»…
– Ну, шевелись, чего ты, – бросил Атаманов.
Предварительно передав диск с программой в инвестиционную компанию «Энигма», Мария на следующий день в праздничном настроении отправилась за вознаграждением.
Ее принял директор компании. Господин Кирьянов монументально восседал за огромным столом, заваленным документами. Справа от него у окна расположилась мадам в брючном костюме. Из-под элегантного, серого в полоску лацкана вырывался на свободу белоснежный воротник блузки. Волосы дамы блестели в солнечном свете, льющемся из окна, ее прическа была безупречна. Женщина держала на коленях органайзер из кожи питона и тарабанила по нему коготками, выкрашенными лаком- хамелеоном.
«Как это некоторые успевают и маникюр сделать, и прическу, и гардероб сформировать из умопомрачительных вещей, и фигуру сохранить?» – успела подумать Мария.
Ей почему-то подобное не удавалось. На прием к Кирьянову она заявилась, естественно, в джинсах. Ее наэлектризованные волосы бодро торчали во все стороны.
«Все, обязательно займусь собой, – дала слово Мария. – Сейчас выбью из этого жирного борова три штуки и сразу отправлюсь в салон. Надо, надо…»
– Итак, вы пришли, – вкрадчиво начал господин Кирьянов.
– Вам понравилась программа?
– Да, неплохо придумано. Н-да-с… Хотя в принципе и та программа более-менее работала. Правда, Анна Борисовна?
Анна Борисовна слегка пожала плечами.
– Что вы! – возмутилась Мария. – Никакого сравнения! У вас ведь пропадали введенные данные! И программа зависала!
– Вы уверены? – усмехнулся директор. – Ну, знаете ли, чего только не придумает персонал, чтобы оправдать собственное безделье.
– Значит, вы ее не берете? – сникла Маша. У нее испортилось настроение. Получается, она работала впустую.
– Нет, ну почему же…
Кирьянов принялся озабоченно листать какие-то бумаги, двигать ящиками стола. Мария молчала и шарила взглядом по элегантной Анне Борисовне. Та внезапно ей улыбнулась – словно они были давними знакомыми.
– Так сколько вы рассчитываете получить? – поднял наконец к Маше толстощекую физиономию Кирьянов.
– Три тысячи.
Директор задумался. Он медлил.
– А чего три тысячи? – уточнил он.
– Долларов. Ну, в рублях – девяносто тысяч. Для ровного счета.
На лице Кирьянова застыла маска ужаса.
– А вы это не слишком… цену заломили?
– Да что вы! – всплеснула руками Мария. – Это нормально, поверьте. За ту работу, что я сделала, с вас бы еще и больше потребовали. Просто я не алчная.
– Угу. Не алчная, – заторможенно повторил Кирьянов. – Отлично.
В кабинете опять повисла пауза. Анна Борисовна посматривала на Марию и ободряюще ей улыбалась.
– Ну так что? – напомнила о себе программистка через пять минут молчания.
Кирьянов вскинул брови, словно недоумевая: «А вы еще здесь?»
– Нет, я не знаю… Девяносто тысяч… Думаю, это слишком. А вас не устроит тридцать?
Мария оскорбленно поднялась с места.
– Не устроит, – сухо произнесла она.
– Ну что вы, тридцать – тоже неплохо, а? Я готов заплатить. Сразу и наличными.
– Нет, – твердо сказала Мария. – Я реально оцениваю свой труд. Я знаю, сколько стоит моя работа. Если для вас это дорого – пользуйтесь тем, что есть. Мне, например, джип «БМВ» не по карману. И я езжу на старом «ниссане».
– Ну, дело ваше, – буркнул Кирьянов. – До свидания.
– Алексей Николаевич! – воскликнула шикарная Анна Борисовна. – Зачем вы так категорично? Давайте с Машей договариваться. Программа ведь отличная.
Мария обернулась – она уже добралась до двери.
– Постарайтесь убрать программу со всех компьютеров до восьми вечера, – сказала она. – В двадцать ноль-ноль активируется вирус.
– Вы дали нам зараженный диск! – взвизгнул Кирьянов.
– До восьми вечера вирус совершенно неопасен. А так как вы не собираетесь пользоваться моей программой, то и смысла нет хранить ее. Уничтожьте, и никаких проблем.
– Как не стыдно! У нас база данных! У нас документация, отчетность! – бушевал Кирьянов.
Анна Борисовна рассмеялась:
– Марию легко понять. Она просто хотела защитить свою интеллектуальную собственность.
– Так мы ведь не воры! – раздраженно выкрикнул Кирьянов. – Хорошо! Шестьдесят тысяч, и ни
