дней. - Если вы считаете, что я не введу вас в расход, я хотел бы яичницу.
- Будет сделано, - сказал Кинг. Он понимал, что где-то допустил ошибку, потому что раздражение гостя было неподдельным. 'Непонятные люди эти иностранцы, - думал он.
Никогда не знаешь, как они отреагируют'. Он поставил электроплитку на стол и включил вилку в розетку.
- Здорово, а? - сказал он весело.
- Да.
- Это Макс собрал ее для меня, - сказал Кинг, кивая в сторону выхода.
Питер взглянул туда. Чувствуя, что на него смотрят. Макс поднял голову.
- Тебе что-нибудь нужно?
- Нет, - ответил Кинг. - Просто рассказываю ему, как ты сделал спираль для плитки.
- А! Она работает нормально?
- Конечно.
Питер встал и, высунувшись из окна, крикнул по-малайски:
- Я прошу тебя не ждать, увидимся завтра, Сулиман.
- Очень хорошо, туан, да будет мир с тобой.
- И с тобой тоже. - Питер улыбнулся и снова сел, а Сулиман ушел.
Кинг аккуратно разбил яйца и выпустил их содержимое в нагретое масло. Желток был яркого цвета, окружающее его желе брызгалось, потрескивало, и начало схватываться, и сразу же шипенье заполнило всю хижину. Эти звуки захватили умы, захватили сердца и вызвали выделение желудочного сока. Но никто ничего не сказал и ничего не сделал. Не считая Текса. Он заставил себя встать и уйти из хижины.
Многие, проходя по тропинке мимо, чувствовали этот аромат, и это вызывало новые приступы ненависти к Кингу. Запах потянулся вниз, по склону холма, и достиг хижины военной полиции. Грей и Мастерс сразу поняли, откуда он тянется.
Испытывая тошноту, Грей встал и пошел к двери. Он собирался обойти лагерь, чтобы не чувствовать этого запаха. Потом передумал и вернулся.
- Пошли, сержант, - сказал он. - Нанесем визит американцам. Сейчас самое время проверить то, что рассказывал Селларс.
- Хорошо, - сказал Мастерс, почти сломленный запахом.
- Чертов ублюдок мог бы по крайней мере готовить до завтрака, а не после, когда до обеда еще пять часов.
- Американцы сегодня во второй смене. Они еще не ели.
В американской хижине ее обитатели продолжали заниматься своими делами. Дино постарался заснуть, Курт продолжил шить, возобновилась игра в покер, а Миллер и Байрон Джонс III возобновили свою нескончаемую партию в шахматы. Но шипение яичницы разрушило душевное спокойствие, отчего Курт вогнал иголку себе в палец и грязно выругался, Дино утратил охоту спать, а Байрон Джонс III потрясенно наблюдал, как Миллер забрал его королеву паршивой пешкой.
- Господи, - сказал Байрон Джонс Щ, не обращаясь ни к кому, поперхнувшись. - Хотел бы я, чтобы пошел дождь.
Никто не ответил. Потому что никто ничего не слышал, кроме шипения и потрескивания.
Кинг был тоже сосредоточен. Он наблюдал за сковородой. Он гордился, что лучше него никто не может пожарить яичницу. По его мнению, яичница должна готовиться профессионалом, и быстро, хотя и не слишком.
Кинг оторвался от стряпни и улыбнулся Марлоу, но глаза последнего были прикованы к яйцам.
- Бог мой, - сказал он тихо, и это прозвучало, как молитва, а не как богохульство. - Так замечательно пахнет.
Кинг был доволен.
- Подождите, пока я кончу. И тогда поймете, что это самая растреклятая яичница, из всех, которые вы вообще когда-либо видели. - Он осторожно поперчил яйца, потом добавил соли. - Вам нравится готовить? - спросил он.
- Да, - ответил Питер Марлоу. Его собственный голос звучал совершенно незнакомо для него самого. - Для своей группы большую часть готовки делаю я.
- Как вам хочется, чтобы вас звали? Пит? Питер?
Питер Марлоу скрыл свое удивление. Только проверенные и верные друзья зовут тебя по имени, как еще можно тогда отличить друзей от просто знакомых? Он взглянул на Кинга, но увидел дружелюбное выражение его лица и, вопреки самому себе, сказал:
- Питер.
- Откуда вы родом? Где ваш дом?
'Вопросы, вопросы, - подумал Питер Марлоу. - Потом он захочет знать, женат ли я или сколько у меня на счету в банке'. Любопытство подсказывало ему принять вызов Кинга, и он чуть ли не ругал самого себя за проявленный интерес. На него умиротворяюще действовало великолепие шипящей яичницы.
- Портчестер, - ответил он. - Это маленькая деревушка на южном побережье. В Хемпшире.
- Вы женаты, Питер?
- А вы?
- Нет. - Кинг продолжил бы, но яичница была готова. Он снял сковородку с плитки и кивнул Марлоу. - Тарелка сзади вас, - сказал он. Потом, очень гордый, добавил: - Взгляните сюда!
Это была лучшая яичница из тех, которые когда-либо видел Марлоу, поэтому он сделал Кингу самый большой комплимент, который мог позволить себе англичанин.
- Неплохо, - бесстрастно сказал он. - Я считаю, что совсем неплохо, - и взглянул на Кинга, сохраняя такое же безразличие на лице, как и в голосе, и тем самым подчеркивая похвалу.
- О чем, черт возьми, вы говорите, сукин вы сын? - яростно воскликнул Кинг. - Это самая лучшая яичница, которую вы когда-либо видели в своей жизни!
Питер Марлоу был потрясен. В хижине повисла мертвая тишина. Она была взорвана неожиданным свистом. Дино и Миллер мгновенно вскочили и бросились к Кингу, а Макс встал у порога. Миллер и Дино задвинули кровать Кинга в угол, сняли коврики и засунули их под матрас. Потом они пододвинули другие кровати ближе к кровати Кинга так, что теперь, как и каждый пленный в Чанги, Кинг получил пространство размером четыре на шесть футов. В дверном проеме стоял лейтенант Грей. За ним нервно шагал сержант Мастерс.
Американцы уставились на Грея, и, замешкавшись на минуту, что позволило им прийти в себя, все встали. После такой же оскорбительной паузы Грей небрежно отдал честь и сказал:
- Вольно.
Питер Марлоу был единственным, кто не шевельнулся и продолжал сидеть.
- Встаньте, - прошипел Кинг, - он накажет вас на всю катушку. Встаньте! - По своему богатому опыту он понял, что Грей находится во взвинченном состоянии. В кои-то веки Грей не сверлил Кинга взглядом. Глаза лейтенанта целиком сосредоточились на Питере Марлоу, и даже Кинг вздрогнул.
Не торопясь, Грей прошелся по хижине, до тех пор, пока не дошел до Питера Марлоу. Оторвав от него взгляд, он в течение нескольких долгих секунд пристально смотрел на яичницу. Потом взглянул на Кинга и снова на Марлоу.
- Вы ведь далеко от дома, не так ли, Марлоу?
Марлоу вынул свою коробочку с табаком и положил щепотку табака на кусочек листа. Он свернул самокрутку и поднес ее к губам. Долгая пауза подействовала на Грея как пощечина.
- О, старина, не знаю, - мягко ответил Марлоу. - Разве вы не считаете, что англичанин всегда дома, где бы он ни был?
- Где ваша повязка?
- На поясе.
- Считается, что она должна быть на рукаве. Таков приказ.
- Это японские приказы. Мне они не нравятся, - возразил Марлоу.
- Это также и лагерные приказы, - ответил Грей.
Их голоса были совершенно спокойными. Американцам казалось, что они лишь слегка раздражены, но
