не смог. На следующий день он обратился с этим вопросом к Мауссу, и тот рассказал ему, что опиум это сок -- 'слезы', как он тогда выразился, -- созревшей коробочки мака Опиумный плантатор делает на коробочке тонкий надрез, и из этого надреза сочится белая жидкость Через несколько часов 'слеза' отвердевает и меняет цвет на темно-коричневый Тогда ее бережно соскребают и делают еще один аккуратный надрез. Потом соскребают новую каплю и делают следующий надрез. 'Слезы' собирают вместе и скатывают в шар, десять фунтов -- его обычный вес. Лучший опиум поступает из Бенгалии, это в Британской Индии, hem? Или из Мальвы. Где находится Мальва, мальчик?
-- В Португальской Индии, сэр!
-- Она когда-то была португальской, но теперь принадлежит Ост-Индской Компании. Компания завладела ею, чтобы ее мировая монополия на производство опиума стала полной, разорив тем самым португальских торговцев опиумом здесь, в Макао. Ты делаешь слишком много ошибок, мальчик, поэтому получай кнута, hem?
Гордон вспомнил, как он ненавидел опиум в тот день. Но сейчас он благословлял его. И благодарил свой йосс за отца и за Гонконг. Гонконг сделает его богатым. Очень богатым.
-- Здесь, на этом острове, будут нажиты целые состояния, -- произнес он вслух, обращаясь к Горацио.
-- Некоторые торговцы действительно будут процветать, -- рассеянно ответил Горацио, не сводя глаз с приближающегося баркаса. -- Но весьма немногие. Торговля -- дьявольски обманчивое дело.
-- Одни только деньги на уме. Гордон, hein? -- Голос Маусса звучал грубо.-- Лучше бы ты почаще задумывался о своей бессмертной душе и о ее спасении, мальчик. Деньги значения не имеют.
-- Конечно, сэр. -- Гордон Чен скрыл снисходительную усмешку: до чего же глуп этот человек.
-- Тай-Пэн выглядит как могущественный герцог, который пришел, чтобы принять королевство под свою руку, -- заметил Горацио, словно разговаривая сам с собой.
Маусс обернулся и посмотрел на Струана:
-- А разве это не так, hem?
Баркас достиг прибрежных бурунов.
_ Суши весла! -- прокричал боцман. Матросы выполнили команду, попрыгали за борт и с привычной сноровкой потащили баркас по мелководью.
Стоя на носу баркаса, Струан вдруг замер в нерешительности Затем спрыгнул. В тот момент, когда его сапоги коснулись песка на берегу, он почувствовал, что этот остров принесет ему смерть.
-- Господи милосердный!
Робб был рядом и видел, как внезапно побледнел его брат.
-- Что случилось, Дирк?
-- Ничего. -- Струан заставил себя улыбнуться. -- Ничего, мой мальчик. -- Он отер со лба соленые брызги и пошел по пляжу к флагштоку. Клянусь кровью Христовой, думал он, столько лет я трудился, чтобы заполучить тебя. Остров, и теперь тебе со мной не сладить. Нет, клянусь Богом.
Робб смотрел ему вслед, отмечая его легкую хромоту. Нога, должно быть, постоянно причиняет ему боль, подумал он. Он попробовал представить себе, что испытывает человек, у которого осталось чуть больше половины стопы. Это случилось во время того единственного контрабандного рейса, в котором он участвовал. Спасая жизнь Роббу, беспомощному и парализованному страхом, Струану пришлось отбиваться сразу от нескольких пиратов. Мушкетная пуля оторвала ему два пальца и наружную часть стопы. Когда нападение было отбито, корабельный врач прижег рану и залил ее горячей смолой. Робба до сих пор преследовал запах горелого мяса. Если бы не я, подумал он, ничего этого бы не произошло.
Он последовал за Струаном, снедаемый отвращением к самому себе.
-- Доброе утро, джентльмены, -- произнес Струан, подходя к нескольким торговцам, стоявшим у флагштока. -- Прекрасный денек сегодня, клянусь Создателем.
-- Холодно, Дирк, -- ответил Брок. -- И это прямо страсть как учтиво с твоей стороны, что ты так поторопился.
-- Я приехал рано. Его превосходительство все еще на корабле, и сигнального выстрела я пока тоже не слышал.
-- Видно, ты и в самом деле спешил. Правда, при этом опоздал на полт ора часа, а заодно и обделал все свои делишки с этим малахольным лакеем, чтоб мне провалиться
-- Я буду благодарен вам, мистер Брок, если вы воздержитесь от подобных выражений, говоря о его превосходительстве, -- отрывисто произнес капитан Глессинг.
-- А я буду благодарен вам, если вы оставите свое мнение при себе. Я не служу во флоте, и вы мне не указ. -- Брок смачно сплюнул. -- Лучше тревожьтесь о тех войнах, где за победу не приходится драться.
Рука Глессинга сжалась на рукоятке сабли.
-- Никогда не думал, что доживу до того дня, когда королевский флот будет призван защищать контрабандистов и пиратов, которыми вы все являетесь. -- Он посмотрел на Струана. -- Все до единого.
Сразу наступило молчание. Струан засмеялся
-- Его превосходительство придерживается другого мнения на этот счет.
-- У нас есть акты парламента, клянусь Богом, навигационные акты. Один из них гласит: 'Любое судно, несущее вооружение без специального на то разрешения, может быть захвачено как приз военным флотом любой державы'. У ваших кораблей есть такое разрешение?
-- В этих водах полно пиратов, капитан Глессинг, как вам известно, -небрежно заметил Струан. -- Мы вооружаемся в такой степени, в какой это необходимо, чтобы защитить себя. Ни больше, ни меньше.
-- Торговля опиумом противозаконна. Сколько тысяч ящиков вы продали на побережье Китая вопреки законам, китайским и всего человечества? Три тысячи? Двадцать тысяч?
-- То, чем мы здесь занимаемся, известно любому судье в Англии.
-- Ваша 'торговля' бросает пятно на наш флаг.
-- Возблагодарите-ка лучше Бога за эту торговлю, потому что без нее в Англии не будет ни чая, ни шелка, а только одна всеобщая нищета, которая вырвет самое сердце ее.
-- Верно сказано, Дирк, -- поддержал его Брок и опять повернулся к Глессингу. -- Лучше вам раз и навсегда усвоить, что без торговли не будет никакой Британской империи. И налогов не будет, чтобы покупать порох и строить военные корабли. -- Он окинул взглядом безупречно аккуратную форму Глессинга, белые чулки, белые панталоны, туфли с пряжками и треуголку. -- И ни фартинга не найдется, чтобы одевать красавчиков, которые ими командуют.
Морские пехотинцы поморщились при этих словах, а кое-кто из матросов рассмеялся, правда с большой осторожностью.
-- Это вы должны Бога благодарить за королевский флот, клянусь честью. Не будь его, вам некуда было бы сунуться со своей торговлей.
С флагмана прогремел сигнальный выстрел. Не договорив фразу до конца, Глессинг круто повернулся и зашагал к флагштоку.
-- На караул!
Он развернул постановление. На берегу воцарилась полная тишина. Глессинг помолчал некоторое время, ожидая, пока уляжется его гнев, потом начал читать:
'По указу его превосходительства достопочтенного Уильяма Лонгсгаффа, Ее Британского Величества королевы Виктории капитан-суперинтенданта торговли в Китае. В соответствии с документом, известным как договор Чуэнпи, подписанным 20 января сего года его превосходительством- от имени правительства Ее Величества и его превосходительством Ти-сеном, полномочным представителем Его Величества Тао Куаня, императора Китая, я, капитан королевского флота Глессинг настоящим вступаю во владение сим островом Гонконг от имени Ее Британского Величества, ее наследников и правопреемников навечно и безоговорочно в день сей, 26 января, в год 1841 от Рождества Христова. Земля сего острова -- отныне английская земля Боже, храни королеву!'
'Юнион Джек' взлетел на верхушку флагштока и гордо заплескался там; почетный караул морских пехотинцев салютовал из ружей Затем загрохотали пушки всею флота, и ветер наполнился запахом пороха. Собравшиеся на берегу трижды прокричали здравицу в честь королевы.
Ну вот, подумал Струан, дело сделано. Теперь назад пути нет. Теперь мы можем начинать. Он отошел
