-- Ну да ладно, клянусь Богом, это не так уж важно, -- произнес Тайлер Брок, самодовольно улыбаясь и думая о своем корабле, спешившем в Манилу. Он не знал, что Дирк Струан и здесь опережает его на несколько часов. -Потанцевали и порезвились мы тут на славу, что скажешь?
-- Кулуму, похоже, сильно приглянулась наша Тесс, Па.
-- Н-да... я это тоже заметил. Пора ей, пожалуй, домой.
-- Не раньше, чем пройдет конкурс. -- Горящий взгляд Горта впился в глаза отца. -- Если эта парочка поженится, то это как раз будет нам на руку.
-- Никогда, клянусь Богом, -- отрезал Брок, и его лицо побагровело.
-- А я говорю -- да, клянусь Богом. До меня дошел слух. От одного из наших португальских клерков, который узнал об этом от одного из клерков Струана: через полгода Тай-Пэн уезжает домой.
-- Что?!
-- Уезжает навсегда.
-- Я в это не верю
-- Когда этот дьявол выйдет из дела, кто станет Тай-Пэном, а? Робб. -Горт смачно сплюнул. -- Робба мы слопаем с потрохами. До земельной распродажи я был готов сказать, что и Кулума мы разжуем, как кусок солонины. Теперь я уже не так уверен. Но если Тесс будет его женой, тогда это будет 'Брок, Струан и компания'. После Робба Тай-Пэном станет Кулум.
-- Дирк никогда не уедет. Никогда. Ты, видать, умом тронулся, парень. Только то, что Кулум танцевал с ней, не означает еще...
-- Постарайся же понять, Па, -- прервал его Горт. -- Когда-нибудь Струан уедет. Все знают, что он метит в парламент. Как и тебе нужно будет уйти. Когда-нибудь.
-- Ну, до этого-то еще далеко, клянусь Богом.
-- Верно. Но когда-нибудь ты ведь все-таки уйдешь? Тогда Тай-Пэном буду я. -- Голос Горта не был грубым, в нем звучала лишь спокойная уверенность. -- Я буду Тай-Пэном 'Благородного Дома', клянусь Богом, а не второй после него компании. И союз Кулума и Тесс в самый раз мне это устроит.
-- Дирк ни за что не уедет, -- повторил Брок, ненавидя сына за намек на то, что Горт преуспеет там, где у него самого ничего не получилось.
-- Я же о нас думаю, Па! И о нашем доме. О том, как ты и я работаем день и ночь, чтобы обойти его. И о будущем. Женитьба Кулума на Тесс отлично решит все наши проблемы, -- твердо добавил Горт
Брок весь словно ощетинился, уловив вызов в его словах. Он понимал, что наступит день, когда ему придется передать в другие руки бразды правления. Но эго будет не скоро, клянусь Господом. Ибо, лишившись своей компании, перестав быть Тай-Пэном торгового дома 'Брок и сыновья', он зачахнет и умрет.
-- С чего ты решил, что эго будет Брок-Струан? Почему не Струан-Брок, где Тай-Пэном будет он, а ты окажешься за бортом?
-- Не беспокойся. Па. С тобой и этим дьяволом Струаном все обстоит как в сегодняшней схватке. Вы стоите один другого. Оба одинаково сильны, одинаково хитры. Но я и Кулум?.. Тут все иначе.
-- Я подумаю о твоих словах. Потом приму решение.
-- Конечно, Па. Ты -- Тай-Пэн. Если йосс поможет, ты станешь Тай-Пэном 'Благородного Дома' раньше меня. -- Горт улыбнулся и направился к Кулуму и Горацио.
Брок поправил повязку на глазу и посмотрел вслед сыну, такому высокому, энергичному, сильному и такому молодому. Он перевел взгляд на Кулума, потом огляделся, отыскивая Струана. Он увидел Тай-Пэна стоящим в одиночестве на берегу бухты, Струан всматривался в ночь. Любовь к Тесс и желание видеть ее счастливой боролись в душе Брока с сознанием справедливости всего, что говорил Горт. Он ни на минуту не сомневался в том, что Горт уничтожит Кулума, когда между ними вспыхнет конфликт, -- а Горт обязательно доведет дело до ссоры, едва лишь настанет подходящий момент. Правильно ли это? Отдать в руки Горту мужа Тесс, которого она, возможно, полюбит?
Он спросил себя, что же он действительно предпримет, если любовь Кулума и Тесс окажется не пустячным увлечением, и что предпримет Струан. Этот брак нам, как будто, на руку, сказал он себе. Ничего худого в этом нет, а? Да. Только ты-то знаешь, что старина Дирк никогда не уедет из Китая -- как и ты, -- и сведение счетов между тобой и им обязательно состоится.
Он ожесточил свое сердце, злясь на Горта за то, что тот заставил ею почувствовать себя стариком. Зная, что и в этом случае он должен уничтожить Тай-Пэна. Ибо при живом Стру-ане у Горта против Кулума нет ни единого шанса.
Когда леди вернулись в зал, танцы возобновились, но канкан больше не повторялся. Струан сначала протанцевал с Мэри, и ее наслаждение было бесконечным; сила, исходившая от него, успокоила и очистила ее и придала ей мужества.
Для следующего ганца он выбрал Шевон. Она приникла к нему достаточно близко, чтобы возбуждать, но недостаточно близко, чтобы показаться неделикатной. Ее тепло и аромат обволакивали его. Он мельком заметил, как Горацио увел Мэри с круга, а повернувшись к ним лицом вновь, увидел, что они не торопясь спускаются к берегу. Затем до него донеслось звяканье корабельного колокола. Половина одиннадцатого. Пора идти к Мэй-мэй.
Когда танец окончился, он проводил Шевон к столу.
-- Вы извините меня, если я на мгновение оставлю вас, Шевон?
-- Конечно, Дирк. Возвращайтесь скорее.
-- Непременно, -- ответил он.
-- Дивная ночь, -- искусственно восхитилась Мэри, нарушив гнетущее молчание.
-- Да. -- Горацио легко придерживал ее под руку. -- Я хотел рассказать тебе нечто забавное. Джордж только что отвел меня в сторону и попросил, официально попросил твоей руки.
-- Тебя поражает, что у кого-то может возникнуть желание жениться на мне? -- холодно спросила она.
-- Конечно же нет, Мэри. Я просто хотел сказать, что это чудовищно самонадеянно с его стороны считать, будто ты можешь всерьез заинтересоваться таким помпезным ослом, как он, вот и все.
Она опустила глаза на веер, потом, встревоженная, устремила взгляд в темноту ночи.
-- Я ответил ему, что, по-моему, он...
-- Я знаю, что ты ему ответил Горацио, -- резко оборвала она брата. -Ты был очень любезен и оставил его ни с чем разговорами про 'время' и 'мою милую сестрицу'. Знаешь, наверное, я выйду замуж за Джорджа.
-- Но ты не можешь! Я никогда не поверю, что этот зануда нравится гебе настолько, чтобы ты хоть на мгновение могла подумать о нем как о своем муже
-- Наверное, я выйду замуж за Джорджа, -- повторила она. -- На Рождество. Если Рождество будет.
-- Что ты хочешь сказать этим 'если Рождество будет?'
-- Ничего, Горацио. Он нравится мне достаточно, чтобы стать его женой, и я... я думаю, пришло мне время уезжать отсюда.
-- Я не верю этому.
-- Я сама этому не верю. -- Ее голос задрожал. -- Но если Джордж хочет жениться на мне... я решила, что этот выбор меня устраивает.
-- Но, Мэри, ты нужна мне. Я люблю тебя, и ты знаешь... Ее глаза вдруг яростно сверкнули, и вся накопившаяся за долгие годы горечь и боль заклокотала у нее в горле:
-- Не смей говорить мне о любви!
Он смертельно побледнел, и губы его задрожали.
-- Я миллион раз молил Господа простить нас.
-- Твои просьбы к нему простить 'нас' несколько запоздали, тебе не кажется?
Это началось после очередной порки, когда он был еще маленьким, а она -- совсем маленькой. Они вместе забрались в постель, изо всех сил прижимаясь друг к другу, чтобы прогнать от себя ужас и боль. Жар их тел успокоил и убаюкал ее, а потом она испытала новую боль, которая заставила ее забыть даже о плети. Это повторялось потом несколько раз, и ей уже не было больно, она стала находить в этом удовольствие -- Мэри была тогда слишком мала, чтобы понимать что-то, но Горацио -- Горацио вырос уже достаточно. Потом он уехал учиться в Англию. После его возвращения они ни разу не заговаривали о том,
