Он приподнялся на локтях и посмотрел на нее сверху вниз, потом потерся носом о ее нос, положив конец игре.
-- Сейчас не время. Мне скоро отправляться на вечер, посвященный помолвке, а ты начинай укладывать вещи.
-- Укладывать вещи зачем? -- спросила она.
-- Ты переезжаешь на 'Отдыхающее Облако'.
-- Почему?
-- Наш фен шуй здесь никуда не годится, девочка.
-- О, как хорошо, как ужасно замечательно хорошо! -- Она восторженно обняла его. -- В самом деле уезжать отсюда? Навсегда?
-- Да.
Она поцеловала его, быстро выскользнула из-под его рук и начала одеваться.
-- А я-то думал, ты действительно хотела заняться любовью, -- заметил он.
-- Ха! Кому нужно такое доказательство? Я слишком много тебя знаю. Даже если у тебя была шлюха час назад, ты такой бык, что сумеешь притвориться и обмануть свою бедную старую Мать. -- Она рассмеялась и снова обхватила его руками за шею. -- О, как хорошо, что мы покидаем плохой фен шуй. Я уложусь быстро- быстро.
Она подбежала к двери и пронзительно крикнула: 'А Сам-м-ма!' Тут же появилась встревоженная А Сам, следом за ней Лим Дин, и на них обрушился целый водопад криков, вперемешку с громким тараторением. Когда водопад иссяк, А Сам и Лим Дин шумно заторопились прочь, взывая к богам в сильнейшем возбуждении Мэй-мэй вернулась в комнату, села на кровать и принялась обмахиваться веером.
-- Я уже укладываюсь, -- радостно объявила она. -- Теперь я помогу тебе одеться
-- Спасибо, но я пока в состоянии сам справиться с этим.
-- Тогда я буду смотреть. И потру тебе спину. Ванна готова. Я так чудесно рада, что ты решил уехать. -- Она продолжала жизнерадостно щебетать, не умолкая ни на минуту, пока он переодевался. Он принял ванну, и она крикнула слугам, чтобы те подали для него горячие полотенца, а когда их принесли, насухо вытерла ему спину. И все это время она думала о том, была у него девушка или нет после того, как он договорился обо всем для того маленького смешного художника, который так замечательно написал ее портрет. Хотя мне все равно, говорила она себе, с силой растирая его. Просто он не должен посещать такие места. Решительно нет. Очень плохо для его лица. И очень плохо для моего. Очень плохо. Скоро эти мерзкие паршивые слуги начнут шептать по всем углам, что я не могу как следует заботиться о своем мужчине. О боги, защитите меня от грязных сплетен, а его от грязных красоток всех видов
Солнце уже садилось, когда она, А Сам и Лим Дин были наконец готовы. Драматизм и возбуждение большого переезда оставили их всех совершенно без сил Несколько носильщиков унесли тюки, сундуки и сумки. Другие терпеливо ждали около закрытого паланкина, который должен был доставить ее на катер.
Мэй-мэй закуталась в густую вуаль. Она задержалась на мгновение в воротах сада вместе со Струаном и оглянулась на свой первый дом на Гонконге. Если бы не плохой фен шуй --и не лихорадка, которая была частью этого фен шуя, -- ей было бы горько уезжать отсюда.
Вечер был приятным. Несколько комаров, тонко звеня, кружились вокруг них Один сел ей на щиколотку, но она этого не заметила.
Комар жадно потыкался хоботком, замер и через несколько секунд улетел с раздувшимся брюшком
Струан вошел в главную каюту 'Белой Ведьмы'. Броки ожидали его в полном сборе, не было только Лиллибет, которую уже отослали спать. Кулум стоял рядом с Тесс
-- Добрый вечер, -- приветствовал всех Струан. -- Сара шлет свои извинения. Она неважно себя чувствует
-- Добро пожаловать на борт, -- ответил Брок. Голос его звучал грубо и встревоженно. Лицо хмурилось от тяжелых раздумий.
-- Вот тебе раз, -- со смехом заметил Струан -- Не так стоило бы начинать счастливое торжество.
-- Торжество тут ни при чем, клянусь Богом, как тебе хорошо известно. Мы все превращаемся в банкротов -- по крайней мере, несем огромные убытки из-за этой растреклятой малярии.
-- Верно, -- кивнул Струан. Он с улыбкой посмотрел на Кулума и Тесс и, заметив их беспокойство, решил не откладывая сообщить все хорошие новости. -- Я слышал, Лонгстафф собирается отдать приказ о том, чтобы оставить Куинз Таун, -- как бы между делом произнес он.
-- Клянусь кровью Христовой! -- взорвался Горт. -- Мы не можем оставить город. Мы вложили слишком много денег в землю и строительство. Мы не можем все это бросить. Если бы вы, черт возьми, не выбрали тогда эту проклятую долину, мы бы не...
-- Придержи язык, -- оборвал его Брок. Он повернулся к Струану: -- Ты, как есть, теряешь больше нашего, клянусь Богом, и при этом стоишь улыбаешься. С чего бы это?
-- Отец, -- вмешалась Тесс, в ужасе от того, что застарелая злоба испортит им вечер и помешает осуществиться их с Кулумом невероятному счастью,-- может быть, мы наполним бокалы? Шампанское уже совсем холодное.
-- Да-да, конечно, Тесс, милая, -- сказал Брок. -- Но разве ты не понимаешь, что говорит Дирк? Получается, что мы теряем чудовищную сумму. Наличными. Если нам придется уехать из долины, наше будущее черно, как адское варево. И его тоже, клянусь Богом.
-- Будущее 'Благородного Дома' бело, как меловые утесы Дувра, -спокойно изрек Струан. -- Причем ваше тоже. Лонгстафф возместит всем нам те деньги, которые мы вложили в Счастливую Долину. Каждый пенни. Наличными.
-- Это невозможно! -- воскликнул Брок.
-- Это ложь, клянусь Богом! -- рявкнул Горт. Струан повернулся к нему:
-- Маленький совет, Горт. Не называй меня лжецом больше одного раза.
Потом он рассказал им о намерениях Лонгстаффа.
Кулум был безмерно поражен красотой этого плана. Хотя его отец ни словом не обмолвился о том, что это он повлиял на решение Лонгстаффа, он прекрасно видел, что только Тай-Пэн мог бы так тонко и с таким блеском все устроить. Он вспомнил свою первую встречу с Лонгстаффом и то, как отец манипулировал этим человеком, точно куклой. Вера Кулума в себя была поколеблена. Он вдруг понял, что не все, из того, что он слышал от Горта, до конца справедливо: сам он никогда не смог бы управлять Лонгстаффом так, как это удавалось его отцу -- чтобы спасти их всех в следующий раз.
-- Это почти что чудо, -- сказал он, сжав руку Тесс.
-- Клянусь всеми святыми, Тай-Пэн, -- заговорил Горт, -- я беру свои слова обратно. Приношу свои извинения -- это вырвалось у меня против воли. Да, здорово придумано, ничего не скажешь.
-- Дирк, -- начал Брок с угрюмым добродушием, -- я буду рад -- прямо очень рад -- породниться с гобой. Ты спас всех нас, и это чистая правда.
-- Я тут совершенно ни при чем. Это была идея Лонгстаффа.
-- Ну, конечно, -- сардонически усмехнулся Брок. -- Что ж, дай ему Бог ума и впредь. Лиза, выпивку, клянусь Богом. Дирк, ты дал нам сегодня огромный повод для торжества. Благодаря тебе вечер удался, клянусь Богом. Так давайте пить и веселиться. -- Он взял бокал шампанского и, когда все присоединились к нему, поднял его для госта: -- За Тесс и Кулума, и пусть у них всегда будут спокойное море и тихая гавань до конца дней.
Все выпили. Потом Брок пожал руку Кулуму, а Струан обнял Тесс, и в каюте воцарилась дружба.
Но лишь на время. Каждый понимал это. Однако на сегодня все приготовились забыть о старой вражде. Только Тесс и Кулум чувствовали полное умиротворение.
Сели ужинать. Платье Тесс выгодно подчеркивало ее расцветающую фигуру, и Кулум едва не терял рассудок от обожания. Вина не жалели, смех стал громче, тосты следовали один за другим. В минуту затишья Струан достал из кармана жесткий конверт и протянул его Кулуму.
-- Маленький подарок вам обоим.
-- Что это? -- спросил Кулум. Он открыл конверт. Тесс вытянула шею, чтобы посмотреть вместе с ним. Внутри оказались несколько сложенных бумаг, одна была плотно исписана китайскими иероглифами.
-- Это купчая на кое-какую землю под самым Гдессинг Пойнтом.
