Царь ошалело завращал глазами и, смешно подпрыгивая, понесся по площади, нарезая огромные круги вокруг усмехающегося Геракла. Покинуть огороженное канатами пространство Эвриту не позволяла сильно ожесточившаяся толпа горожан.
Сын Зевса прицелился.
– Нет-нет, не надо, не надо… – вопил правитель, подскакивая на бегу.
Могучий герой выстрелил.
Стрела со свистом впилась в центр деревянной мишени.
От сильного толчка в спину Эврит кувыркнулся через голову и свалился в пыль, немного проехав физией по выложенной камнем мостовой.
– Неужели наповал? – забеспокоился Софоклюс, автоматически переходящий в разряд соучастника убийства.
– Что ты, конечно же нет, – улыбнулся сын Зевса. – Выпущенная мною стрела была со сточенным медным наконечником, она лишь слегка вошла в деревянный щит.
Разочарованные тем, что царь остался невредим, граждане подняли всхлипывающего Эврита на ноги и подволокли супостата к Гераклу.
– На-гра-да, на-гра-да! – буйно скандировала толпа.
На площади тут же появился богатый паланкин, несомый четырьмя чернокожими рабами.
– Что ж, – вздохнул царь, – так уж и быть. Геракл, моя дочь твоя!
Сын Зевса с интересом уставился на остановившийся паланкин. Софоклюс галантно подал даме руку, однако из-за бархатных штор Иола появилась не сразу, ибо сперва наружу вылез ее длинный смуглый нос.
– Мама… – прошептал могучий герой, слегка отшатываясь от своей законной награды. – Да это не женщина, а какой-то попугай какаду!
Чернявая Иола с неудовольствием обозревала двухметрового жениха. Сразу было видно, что суженый явно пришелся ей не по вкусу.
– Папа! – гневно вскричала девица. – Это что еще такое?
– Ну… э… э… гм… – пробормотал Эврит.
– Я не желаю выходить замуж за этого болвана, от него плохо пахнет! – И Иола гневно топнула ножкой.
– Тебе не нравится мой лева? – с очень опасными интонациями в голосе поинтересовался сын Зевса.
Но в разговор весьма прытко вмешался хитрый Софоклюс.
– Ваш брак действительно невозможен, – торжественно объявил хронист, – ибо Геракл уже женат. Вот соответствующий документ. – И историк замахал над головой скрепленной несколькими фиванскими печатями дощечкой.
– Слава Зевсу, – фыркнула Иола и, забравшись обратно в паланкин (последним в паланкине скрылся ее длинный нос), демонстративно покинула площадь.
Горожане еще немного возмущенно погудели и тоже стали потихоньку расходиться. Многие из них очень рассчитывали здорово нажраться на царской свадьбе. Но, видно, не судьба. Геракл же с Софоклюсом постояли, посмеялись, а затем сели в колесницу и поехали себе восвояси.
Однако их приключения в Ойхалии на этом отнюдь не закончились.
Воспользовавшись всеобщей увлеченностью городскими соревнованиями в стрельбе из лука, хитроумный сын Гермеса Автолик здорово почистил царскую казну Эврита.
Переодевшись женщиной, этот самый находчивый из греков тайно проник во дворец правителя, заманил, демонстрируя длинные волосатые ноги, пятерых стражников в подвал и там оглушил похотливых идиотов запасным тележным колесом.
Затем Автолик взломал сундук с казной и, переложив золото в специально принесенный мешок, переоблачился в доспехи одного из стражников. Таким макаром он беспрепятственно покинул царский дворец.
Понятно, что на выходе его остановил подоспевший с площади военный патруль, но на вопрос, что он там несет за спиной, находчивый сын Гермеса нагло ответил: «Молодого поросенка к царскому столу!» При этом кретины солдаты совсем не удивились тому, что Автолик шел не во дворец, а из дворца, явно вынося «поросенка» из царский кухни.
Ну да ладно, что с них взять, с вояк. Шлемы свои медные они носят почти каждый день, а солнышко-то припекает, особенно после полудня, вот содержимое котелков и перекипает.
Несчастные люди!
Увидав взломанный пустой сундук, подвергшийся в тот день множеству издевательств, Эврит пришел в неописуемое бешенство.
– Кто-о-о-о?! – визгливо заголосил царь. – Кто-о-о-о посмел совершить это ужасное злодеяние?
Но дворцовые стражники лишь в недоумении разводили руками.
– Найдите мне свидетелей, немедленно! – потряс в воздухе кулаками Эврит, не понимая, за что на него посыпались все эти неприятности.
Свидетелей разыскали довольно быстро. Вернее, не свидетелей, а свидетеля, который без промедления был доставлен во дворец пред полные гнева очи правителя.
