Непобедимый эллин

И Гермес обвел руками помещение, указывая на странные мигающие стены.

– Не понял. – Геракл в замешательстве тряхнул головой.

– Ну… как тебе объяснить… – Божественный вестник задумался. – Тут внизу под болотом течет огромная подземная река и там же внизу располагается подземная электростанция, снабжающая энергией ваши атмосферные генераторы.

– Что ты сказал? Снабжающая? – спросил выбравшийся из своего укрытия Софоклюс.

– Чем, ты говоришь, она снабжает? – поддержал его ничего не понимающий Геракл.

– А-а, да не важно. – Гермес небрежно отмахнулся рукой от не в меру любопытных греков. – И чего вы сюда залезли, ума не приложу? Амброзию вот выхлебали. Вас, эллинов, только пусти в приличное место, сразу пьянствовать начинаете. Это ж надо, электронный бар активизировали! Зевсу расскажу, не поверит. Воистину велика сила виноградоголового Диониса.

Последняя фраза была произнесена вестником богов с большим злорадством.

– Ну так… – буркнул Геракл, – там ведь еще над дверьми вывеска была, где черным по белому написано «ГИДРА» и еще какие-то дурацкие каракули.

– Дурацкие каракули означают «ЭЛЕКТРОСТАНЦИЯ», – пояснил Гермес. – Вам, смертным, это слово и не должно быть известно, а всё вместе получается «Гидроэлектростанция». Какой-то местный олух сюда, видно, недавно забрел, прочел надпись и спьяну испугался, вот и пустил слух по Аттике об ужасном болотном чудовище.

– Да… – почесал макушку Софоклюс, – сплошное расстройство и никакой героики.

Вестник богов прошелся вдоль стен, вглядываясь в переливающиеся штуковины.

– Здесь всё на автоматике. Так… напряжение в норме, сигнал чистый, подземное течение чуть выше среднего… А мы на Олимпе все гадаем, куда же вы запропастились? Если бы я следы в грязи не заметил, в жизни не догадался бы, что вы в контрольной башне сидите, амброзию жрете.

– Так это была всё-таки амброзия? – усмехнулся Геракл, хлопая себя по животу. – Колики после этого вашего пойла, как после кентаврийского самогона.

– Зато голова наутро не болит, – огрызнулся Гермес. – Ладно, выметайтесь отсюда, посторонним вход воспрещен!

– Это я-то посторонний?! – попробовал возмутиться сын Зевса, но вестник уже вытолкал наглых греков за дверь.

Снаружи светило солнышко. Болото кое-где присохло, лягушки заткнулись, подул прохладный ветерок.

– Ну, хоть прогулялись немного, – зевнул Геракл, щурясь на ярком солнце, – амброзию попробовали.

– На героический подвиг явно не тянет, – отозвался Софоклюс.

– Ну а ты мне зачем? – удивился могучий герой. – Давай, придумай что-нибудь. Я знаю, у тебя должно получиться. Напряги свою фантазию, постарайся выдумать что-нибудь этакое… кошмарное, леденящее…

И историк, закусив губу, так постарался, что аж у самого мурашки по коже побежали, и он с великим смятением во взгляде оглянулся на несуразный маленький домик, оказавшийся всего-навсего собственностью пронырливых олимпийцев.

Глава седьмая ПОДВИГ ТРЕТИЙ: СТИМФАЛИЙСКАЯ ПТИЦА

Как обычно, на обратном пути в Тиринф Софоклюс, тихонько хихикая, творил или, правильней сказать, поступательно воссоздавал события второго великого подвига божественного Геракла.

И вот что у знаменитого историка в итоге получилось:

Лернейская гидра – чудовище с телом змеи и девятью головами. Как и немейский лев, гидра была рождена после очередной пьяной бурной ночи Тифона с Ехидной, которые только и делали, что плодили в Древней Греции всяческих пакостных уродов. Но оно и неудивительно. Пить меньше надо. Вот что бывает, когда живые существа окончательно теряют подобающий им облик, погрязнув в разгульном пьянстве и разврате.

Жила гидра в болоте около города Лерны и, выползая из своей зловонной норы, уничтожала стада и с чавканьем поедала упитанных добропорядочных граждан…

– Вот это твое «с чавканьем» немедленно убери! – строго посоветовал управлявший колесницей Геракл, который время от времени заглядывал через плечо в бессмертный опус Софоклюса.

– Это еще почему? – ревниво возмутился историк.

– Критики заклеймят за излишний натурализм!

– Ладно, вычеркиваю…

И Софоклюс скрепя сердце вымарал неудачное словосочетание, ну а затем продолжил:

Битва с девятиголовой гидрой была опасна еще и потому, что одна из ее голов страшно и непотребно ругалась. Самым любимым выражением этой головы было * * *. а еще она очень любила посылать безуспешно пытавшихся истребить ее героев в * * *…

– Э нет, – снова возмутился Геракл. – Что у тебя там за похабщина пошла? Ведь твой эпос будут читать женщины и дети. Немедленно всё поменяй!

Софоклюс сокрушенно вздохнул.