небо. – Сейчас как хлынет, и мы окончательно здесь увязнем.
– Вперед! – скомандовал Геракл и, бухая огромными сандалиями, с грохотом вломился в приземистое строение.
Внутри оказалось довольно просторное аккуратное помещение, намного превышающее видимые размеры здания. Сын Зевса даже на всякий случай протер глаза. Затем вышел наружу, огляделся, снова вошел.
– Что там такое? – прокричал снизу обеспокоенный Софоклюс.
– Ничего, – деловито буркнул Геракл.
– Как так?
– А вот сам поднимись и посмотри.
Превозмогая природную робость (трусость!), историк осторожно взбежал по ступеням. Заглянул внутрь и тихонько присвистнул.
– Несоответствие общей перспективы внутреннему содержанию, – философски изрек ученый.
– Чего? – испугался за рассудок хрониста сын Зевса.
– Непонятка! – коротко пояснил Софоклюс.
– Да это и без тебя ясно.
Войдя, греки затворили за собой дверь и стали придирчиво осматривать огромное помещение. Первое, на что они обратили внимание, были далекое равномерное гудение и легкая вибрация. По стенам помещения были разбросаны непонятные штуковины. Многие из них светились разными цветами, некоторые едва заметно двигались, а кое-где и вовсе еле слышно стрекотали.
– Стало быть, хозяин отсутствует, – сразу сделал логический вывод Софоклюс.
– Кто отсутствует? – переспросил великий герой.
– Ну этот… или эта… Гидра.
– Что ж, – кивнул сын Зевса, пряча меч в ножны, – мы не спешим, подождем…
Ожидание чудовища грозило затянуться надолго, и греки решили пока изучить получше удивительное логовище.
– Лучше здесь ничего не трогать, – посоветовал Софоклюс, в ужасе косясь на два странных прозрачных глаза с дергающимися внутри красными усиками.
– Эх, вот же невезуха! – в сердцах воскликнул Геракл. – Даже присесть в этом сарае негде.
Не успел сын Зевса закончить свою тираду, как из стены напротив, словно по команде, выдвинулся небольшой овальный столик, а с ним два симпатичных стула. На столике, переливаясь чудесным золотистым содержимым, поблескивали дивный сосуд и два небольших кубка.
– Волшебство! – тихо прошептал хронист, восхищенно глядя на столик.
– Возможно, это отрава, – предположил осмотрительный сын Зевса, но любопытство пересилило мрачные опасения.
Аккуратно расположившись за овальным столиком, Геракл деловито откупорил чудо-сосуд и осторожно понюхал пузырящуюся жидкость.
– М… весьма недурственно…
– Что это? – поинтересовался Софоклюс.
– Пахнет перебродившим виноградом.
– Так это вино?
– Возможно, но какое-то странное.
– Отравленное?
Сын Зевса задумчиво крутил в руках прозрачный сосуд:
– А вот мы прямо сейчас и проверим.
– Как проверим? – сразу же почувствовал неладное историк.
– На тебе!
– Да ты что, Геракл!
– Давай-давай, не бойся, иди сюда.
– Я хронист, меня нельзя травить!
– Да никто и не собирается тебя травить. Ты просто продегустируешь это удивительное вино.
– А если оно отравлено? – Геракл пожал плечами:
– В таком случае тебя будет согревать мысль, что ты спас жизнь величайшему греческому герою, сыну самого Зевса!
– М-да, славная, достойная участь, – проворчал Софоклюс, присаживаясь за столик напротив Геракла.
Сын Зевса не спеша разлил пенящееся вино по кубкам и многозначительно уставился на историка.
