лужайке, смешно переваливаясь в своем клоунском костюме, как Мама-Утка из диснеевского мультика. Джефф и засмеялся бы — так забавно это было, — если бы что-то в ее голосе и словах не обожгло его сильнее удара бича.
Боже, неужели он действительно стал тем, за кого его приняла эта женщина, — самодовольным, надменным эгоистом? Может, Меридит ушла, потому что он действительно…
«Чушь», — резко оборвал он себя. Теперь поздно думать о Меридит и о том, чтобы измениться. Он такой, какой есть, и пора заняться работой. Проект ждет его на столе. Над ним предстоит просидеть еще не один час.
Забыв про солнце, океанский воздух, крики чаек и исчезающую вдали маленькую фигурку странного клоуна, Джефф вошел в дом и громко захлопнул за собой дверь.
Дачники!
Кэйт Валера шагала по широкой лужайке, медленно переставляя обутые в нелепые башмаки ноги, но мысли ее летели одна быстрее другой.
Каждое лето дачники налетают на Мисти-Пойнт, как стая крикливых птиц на побережье, соря деньгами и устанавливая свои правила, будто городок принадлежит им. Каждое лето они заселяют шикарные многоэтажные виллы, которые зовут «коттеджами», дымят выхлопами своих «ягуаров» и «порше», разъезжая по тихим окраинным улочкам, и обращаются с местными жителями как с дешевой прислугой.
Одно слово — дачники!
Кэйт всю передернуло при воспоминании о надменности, с которой говорил с нею мистер Джефферсон Пэрриш. И очень хорошо, что она поставила его на место. По правде говоря, она не упускает случая выложить богатым снобам, кто они на самом деле.
Но о чем это она? К сожалению, экономическое процветание города зависит от этих малоприятных особ. Как и ее собственное благополучие. Они покупают керамику и вазы, сделанные ее руками, по ценам, на которые местные жители могут только облизываться. Они платят за представления Джо-Джо, и платят стоящие деньги, благодаря которым когда-нибудь она сможет дать образование своей Флэннери. Да, она нуждается в этих людях, а значит, у нее нет иного пути, как покрепче сжать зубы и быть с ними милой. О Боже!
Обойдя дом, Кэйт заметила группу детей, сидящих за столиками в дальнем конце лужайки. «Ничего особенного», — хмуро отметила она. Дюжина девочек в летних платьицах доедала мороженое с тортом под присмотром высокой, сурового вида женщины, а та, казалось, не знала, чем бы еще их занять. Что ж, сегодня за нее поработает Джо-Джо!
Они заметили ее. Кэйт приветливо помахала рукой и пошла к ним, пританцовывая, как и положено клоуну. Детишки одного возраста с ее дочерью, напомнила себе Кэйт. Возможно, если она представит, что развлекает Флэннери, тогда… Нет, зря она себя обманывает. У этих избалованных деток нет с Флэннери ничего общего. Они уже перевидали все, начиная с премьерных бродвейских шоу и заканчивая репризами цирка «Ринглинг Бразерс». Выступление клоуна в потертом костюме и с набором старых трюков их не впечатлит.
Женщина, величественная фигура которой, облаченная в дорогое сиреневое платье, выглядела внушительнее, чем статуя Свободы, оставила группу и направилась к Кэйт.
— Вы опаздываете! — произнесла она, откинув голову назад так резко, что золотые часы в форме бычьего глаза, висевшие на золотой цепочке у нее на шее, закачались. — Вы должны были быть здесь семь минут назад!
Вот как! Кэйт пантомимой выразила свое раскаяние, заломив руки и невинно пожав плечами. Обычно во время своего выхода в амплуа Джо-Джо она была более разговорчива, но сейчас ей пришло в голову, что лучше помолчать.
— Что ж, ничего не поделаешь! — Небрежный вздох свидетельствовал о предельном разочаровании в Кэйт. — Не стойте столбом. Вас, кажется, наняли для работы. Приступайте.
Ничего себе начало!
Кэйт нажала на «плей» кассетника в сумке, прыгнула на свободное место между столами, сделала серию вращений и пристукнула каблуками, что покорило бы любую группу пятилеток. Но эти расфуфыренные куколки даже не пошевелились. Может, жонглирование «раскачает» их? Хотя, говоря честно, надежды мало.
Вынув из сумки кучу разноцветных мячей, Кэйт сложила их на траве перед собой. Украдкой она окинула юную аудиторию взглядом и сразу выделила именинницу Эллен. Та сидела за средним столом с бумажной золотой короной и несчастным выражением на лице. Чудесный ребенок! Кэйт отметила удлиненный овал бледного лица, густые черные волосы и беспокойные грустные глаза — совсем как у ее отца.
Грустные… А это еще почему?
Сделав над собой усилие, чтобы сконцентрироваться, Кэйт принялась громко вслух считать мячи: «Один, два, три, четыре, пять… — Сделала паузу и покачала головой, как будто в растерянности. — Один, два, три, четыре, пять». Она вновь принялась загибать пальцы, всем своим видом показывая, что одного мяча не хватает.
— Ага! Я знаю, где он!
С хитрым выражением лица, заметным даже под гримом, Кэйт направилась к Эллен Пэрриш, взмахнула рукой над ее шелковистыми черными волосами и с триумфом продемонстрировала всем шестой мяч. Рот девочки в изумлении приоткрылся.
Волна смешков и ехидного шепота прокатилась по столам. Слишком поздно Кэйт заметила у Эллен на глазах слезы и поняла, что наделала: она унизила чувствительную девочку перед родовитыми детками, даже не притворяющимися ее друзьями.
С упавшим сердцем Кэйт поборола в себе порыв обнять и утешить это маленькое создание, попросить у нее прощения. То, что она натворила, уже невозможно исправить. Но она по крайней мере может сделать так, чтобы другие девочки испытали то же самое. Да, она может, и она это сделает.
Вдохновленная появившейся целью, Кэйт сложила мячи на траву, схватила три первых попавшихся и принялась жонглировать. Пожалуй, вот эта маленькая блондинка в розовом платьице, ухмыляющаяся злорадно, будто лиса в курятнике… Да, она будет следующей.
У себя в кабинете на верхнем этаже трехэтажного особняка неутомимый Джефф Пэрриш поднялся из-за стола с чертежами и направился к окну. Приоткрыв его ровно настолько, чтобы порыв ветра не сдул бумаги, он полной грудью вдохнул соленую свежесть океана.
Он любил этот запах с детства — любил так сильно, что позднее мечтал убежать и вести другую жизнь, жизнь путешественника или пирата в ревущих широтах. Ничего подобного, конечно, не произошло. Мальчик превратился в делового человека. Теперь запах моря напоминал Джеффу лишь о том, как давно прошло его детство, какой автоматически размеренной стала теперь его жизнь и какой пустой.
Из окна он увидел детей, пришедших на день рождения Эллен. Судя по всему, дело шло не слишком гладко. Его мать устроила этот праздник для того, чтобы «подыскать Эллен достойных ее друзей». Она лично пригласила девочек из самых известных семей, приезжающих на лето в Мисти-Пойнт. Как всегда, матушка хотела как лучше. Одного она не учла: большинство маленьких гостий знало друг друга по предыдущим сезонам, которые они постоянно проводили здесь. А милая застенчивая Эллен была для них незнакомкой. Абсолютным новичком.
Когда дочь объявила, что не хочет идти на праздник, Джефф расценил ее поведение как детское упрямство. Только сейчас, глядя сверху на группу детей на лужайке, он понял причину ее отказа. Эллен сидела одна, в сторонке, в то время как ее гостьи, разбившись на маленькие группки, веселились вовсю. Никто из них, похоже, не собирался уделять ей и крупицы внимания.
Джеффу стало обидно за дочь. Более раскованный ребенок смог бы сам преодолеть эту пропасть отчуждения и с кем-нибудь подружиться. Но Эллен вынесла в своей жизни столько одиночества,
