– А когда можно будет определить их стоимость? Завтра? В конце недели?
– Не так быстро, Майри. Для этого понадобится некоторое время. В таком деле точность важнее, чем скорость.
– Но если месторождение большое…
Она с такой надеждой посмотрела на Брандта, что у него защемило сердце.
– Это могло бы спасти Вердонию. – Он поднял руку, прерывая ее восторженное восклицание. – Давай не будем тешить себя пустыми надеждами и дождемся отчета специалистов. За время нашего отсутствия многое могло произойти.
– Джулиана уже наверняка доказала твою невиновность. Я верю, что все будет хорошо, и не пытайся меня переубедить.
Брандт не смог сдержать улыбки. Зеленые глаза Майри горели от возбуждения, щеки порозовели. Ее волосы были растрепаны, на щеке красовалось пятно грязи, но он еще никогда не видел ее такой красивой. Не в силах устоять перед искушением, он нежно коснулся губами ее губ. Затем, неохотно отстранившись, сказал:
– Нужно пометить это место.
Раскатав рукав ее комбинезона, он с помощью куска кварца сделал надрез, а затем отодрал узкую полоску ткани. Майри привязала ее к ближайшему кусту.
– Теперь нам нужно идти. Мы сделали все, что могли; Я должен вернуться во дворец.
Бросив прощальный взгляд на расщелину, Майри последовала за ним. Толкен и пилот с нетерпением ждали их у вертолета. Возвращение во дворец заняло менее получаса. Не успели они сойти с трапа, как к Брандту подбежал один из его охранников, и поспешно отвесив поклон, пролепетал:
– Ваше высочество здесь творится такое… За вами пришли какие-то люди. Они ждут в кабинете.
– Скажите им, что я уже иду.
Брандт немедленно последовал бы за охранником, если бы Майри не преградила ему путь.
– Ты никуда не пойдешь.
– Дорогая….
Она схватила его за рукав, и тот треснул по плечевому шву.
– Нам нужно поговорить, но я больше ничего не хочу слышать ни о долге, ни об ответственности. А. если ты еще раз произнесешь при мне слово «самопожертвование», клянусь, я за себя не отвечаю.
– Я такой, какой есть, – просто ответил он.
Ее подбородок задрожал.
– И я люблю тебе такого, какой ты есть.
Он улыбнулся.
– Спасибо.
– Если ты пойдешь туда, то я, как твоя жена, пойду вместе с тобой.
– Ты не моя жена.
– Но буду ею, – неистово произнесла она, – даже если мне придется связать тебя и потащить волоком в ближайшую церковь. Я хочу стоять рядом с тобой, когда тебе будут предъявлять эти ужасные обвинения.
Его улыбка поблекла.
– Мы же договорились, забыла? Ты обещала вернуться к своей семье.
– Пожалуйста, не прогоняй меня.
От ее жалостной мольбы у него защемило сердце.
– Если меня оправдают…
– Нет! Никаких «если». Даже если тебя осудят, я хочу открыто объявить всему миру о моей любви к тебе.
Брандт заключил ее в объятия и крепко прижал к себе, зная, что, возможно, делает это в последний раз. Взяв в ладони лицо Майри, он вытер с ее щек слезы.
– Будь я свободным человеком, я бы сказал, что тоже тебя люблю. Что ты для меня дороже всех аметистов Вердонии, вместе взятых. Что я хочу взять тебя в жены и сделать матерью моих детей. И с радостью проведу с тобой остаток жизни. – Он поцеловал ее на прощание.
Вернувшийся охранник нетерпеливо кашлянул, и Брандт отстранился.
– Я должен идти, дорогая.
– По крайней мере, позволь мне пройти через все это вместе с тобой, – взмолилась Майри.
– Ваше высочество? – вмешался охранник. – Мне велено сообщить вам, что родные принцессы Майри ждут вас обоих в вашем кабинете вместе с остальными.
Девушка восхищенно улыбнулась Брандту.
– Вот видишь, мои братья тоже приехали. Все будет хорошо, я уверена. Но сначала нам нужно принять душ и переодеться. Не можем же мы предстать перед ними в таком виде.
