сейчас…
— Остановите его! — крикнул тот, кого он допрашивал, оборачиваясь ещё к кому-то, и в этом кадре Джантар наконец увидел лицо: совсем молодое, со светлой кожей, но — мягкими и плавными чертами, ничуть не похожее на лицо преступника. — Флаариа не виноват! А ты, — продолжал он после того, как снова хлопнула дверь (и кто-то выбежал из комнаты, но оставался третий, к кому он обращался), — если eщё раз посмеешь кого-то ударить на допросе, у тебя изо рта полезут нецензурные слова, а из других мест — то, что ими называется. Потому что с вами только так и можно… А пока пойди и сними охрану на всех этажах…
— А я? — робко переспросил ещё кто-то. — Я не дотрагивался до графина?
— Ах, да… Быстро ешь бумагу, она впитает яд! Можно — моё судебное дело, бумага как раз подходящая… А ну, посмотрим, что здесь, — тот, кого раньше допрашивали, встал и склонился над бумагами, быстро передавая ещё в чьи-то руки, которые, появляясь в углу кадра, жадно хватали их. — Да у вас против меня ничего толком нет, одни слухи… Ну, а потом проснёшься — всё забудешь…
'Ну, надо же — как он их! — не мог не восхититься Джантар. — Но всё-таки — фантастика? Или… на самом деле? Но где? В какой стране?'
— А что ты смотришь? — тут же заставил вздрогнуть раздавшийся за спиной голос брата. — Где ты это взял?..
…— Так это могло быть на самом деле? — переспросил Джантар, не в силах поверить тому, что услышал от матери. — И ты сама слышала про этот случай?
— Да, Джантар, сама слышала. И хорошо, что он владел гипнозом, и смог бежать… А тебя смутила подробность про хромосому и железы? Хотя ты мог не знать — но это правда. Такие люди бывают. Редко — но бывают. И я даже знаю его фамилию — Тинилирау… И такая гипотеза о заселении нашей планеты тоже есть… Правда, сам он как-то слишком уверен в ней. Для студента мединститута — слишком… Но насчёт возрастных периодов — прав. Есть такая медицинская проблема — и мы о ней знаем. И как к ней относятся полуграмотные люди — ты тоже слышал…
— Нет, но… Неужели наша, лоруанская полиция или армия… — Джантар от потрясения не находил слов. — Не где-то там на Экваторе — а наша… И… они способны на такое? За то, что его организм как-то иначе устроен?..
(Обрыв. Возврат в точку ветвления…)
…— Да, но откуда же мы знали, — в ужасе произнёс Тайлар. — Чтобы — за один просмотр… Я нашёл кассету на полу в коридоре, принёс домой, мы стали смотреть, начиная со второй дорожки, только потом перевернули на первую — а там надпись: за просмотр этой записи лицами без соответствующего допуска — длительный срок тюремного заключения… И что… детям — тоже? Но мы даже не знали, что это, когда начинали смотреть… Думали — просто какой-то фильм…
— Ну, мы никому не скажем, — попыталась успокоить его бабушка, — но и вам надо ни в коем случае не проговориться. Да, кто мог подумать… Чтобы вам с этого возраста — носить в себе такую тайну…
— И наша полиция действительно может… — сквозь дурнотный ужас начал Джантар. — Нас обоих, в таком возрасте? За то, что это просмотрели?
— Для того, наверно, вам это и подкинули, — ещё больше поразил его ответ матери. — Что ж, придётся быть откровенными с вами до конца… Вы знаете, что происходит сейчас у меня на работе. Кража использованного серебра от просветных плёнок, расследование неудачной операции — начальник полиции города уверен, что это убийство… И следователь, который ведёт оба дела — постоянно напоминает мне что-то похожее, про шахту или завод. Как будто вообще серьёзная работа — это только у них: на шахте, в заводском цеху, в полиции… А мы — медики, инженеры, учёные — будто и не работаем. И сами — в каком-то долгу у них за их неудачное прошлое, бедных родителей, малое образование. И если такие получают власть над людьми — это уже страшно… Да, мы не можем больше держать вас в заблуждении. Эта полиция и эта власть — способны на всякое. И потому… Джантар, я знаю, ты работаешь над какими-то письмом или обращением, которое собирался куда-то послать… Может быть — хоть теперь расскажешь?..
…— Вот, смотри, — Джантар достал из ящика своего письменного стола тетрадь в потрёпанной, потерявшей определённый цвет обложке — и раскрыл на странице, где кончались столбцы простейших примеров на сложение и вычитание, выведенных его когда-то ещё неустоявшимся почерком, и начинался чёткий убористый текст, написанный совсем недавно. — Но не думай, что я хотел послать прямо вот этот текст. Тут — основные тезисы…
— Так, что тут… — тетради уже были в руках у матери. — '…Школьники перегружены зачастую ненужной информацией, им просто не хватает сил и времени на добросовестное выполнение домашних заданий, не говоря о занятиях любимым делом. Так формируется привычка к недобросовестности в работе… Недостаток физический активности и постоянное психологическое напряжение на занятиях ведут к серьёзным расстройствам здоровья… Использование детей на одной лишь тяжёлой и примитивной работе не способствует развитию самостоятельности… Взрослые, странно неоткровенны с детьми, обижаются на самые естественные вопросы, усматривая в них что-то постыдное… Даже учителя в школах не понимают, что возводят в норму физическое насилие, когда формируют у детей прежде всего не интерес к знаниям и не уважение к человеческой личности, а умение 'дать в морду', забывая, что дети — не дикие животные, а в перспективе — такие же взрослые, как они сами. В результате использование в детской среде доводов разума при решении любых спорных вопросов считается позорной трусостью, так же, как и откровенный рассказ взрослым о своих проблемах со сверстниками. Однако при этом детям бывает даже негде собраться вместе без того, чтобы взрослые, которые не желают их понимать, сами не лезли в их дела против их воли… Так возникают полуподпольные группировки отвергнутых детей, в которых главенствуют, как правило, не самые умные и честные, а те, кто наиболее склонны подавлять своей волей других… На занятиях по литературе ученикам приходится выворачивать наружу свои самые сокровенные мысли, заранее зная, что они встретят всеобщее осуждение и осмеяние…'
— Тут у меня немного сумбурно сгруппировано, — объяснил Джантар. — Это же только намётки, черновики. Потом хотел переписать иначе…
— Так, что дальше: '…Принудительные шествия непонятно куда и с какими целями, участие в невразумительных собраниях и церемониях, просмотры с последующим насильственным обсуждением под надзором учителей каких-то далёких от реальных проблем современного детства спектаклей и фильмов, о которых ни у кого на самом деле нет своего мнения…' И правда — бывает, — согласилась Таюльме Фаярхай. — Дети всех наших врачей удивляются, зачем нужно… А — это, в скобках? '…Положительный персонаж всегда говорит только об учёбе, отрицательный — почти никогда о ней, однако положительный учится плохо, но зато — надёжный товарищ, а отрицательный учится хорошо, но затем обязательно кого-то предаёт, у положительного семья происходит из батраков или чернорабочих, у отрицательного — из образованных слоёв общества, положительный, как правило, физически здоров, отрицательный — чем-то болен…' Да, Джантар, всё очень верно замечено. Вот так мы с тобой оказываемся в 'отрицательных'… Что ещё: '…Армия также подавляет самостоятельность и человеческое достоинство, не столько закаляя, сколько деформируя личность, воспитывает трусость и автоматическую подчиняемость…' И видишь — как раз к этой записи… Ну, а дальше — твои предложения: '…Производительный оплачиваемый труд в пределах детских сил, разделение старших групп по интересам, отмена домашних заданий… Не закреплять в законах обязанность, детей помогать родителям в старости, поставить это в зависимость от того, какими они были родителями… Ввести психологический и генетический контроль за вступающими в брак, судебную ответственность за воспитание детей… Родителей — наркоманов и психопатов казнить, удалять органы размножения…' Ну, тут уж — не знаю… И с производительным трудом — тоже… Это ты вряд ли нажмёшь не ту кнопку — а другие? Которым ещё и не выдадут, например, защитные очки для работы на станке… И с 'недостатком физической активности' сам себе противоречишь — какой же её недостаток при изнурительной чёрной работе?
— Нет, я имею в виду — такой, чтобы поддерживала и развивала детский организм, а не изнуряла его, — уточнил Джантар. — И труд — по выбору, к какому кто приспособлен…
— Да я-то понимаю — но тут бы уточнить… Хотя что я говорю… — спохватилась Таюльме Фаярхай. —
