астрале… Церковные организации, политики, даже учёные… Как они пошли за ним?
— Прежде всего — страх, — ответил, возможно, уже кто-то третий. — И недостаток знаний… Игра на страшных тайнах — и трусость ума, и стремление слабых пойти за кем угодно. А в астрале были созданы даже целые подразделения духов, различавшихся энергетикой — у каждого из которых в плане минус- разума была своя задача… Но затем в битве — которая шла скорее не в пространстве, а во времени, в форме коррекции смыслов событий, пyтём воздействия на их узловые точки — произошло смешение этих слоёв с трудносовместимой идеологией и энергетикой…
— Точно… Помню, — подтвердил Минакри. — Прямо — целый рай провалился в ад… Хотя помню смутно…
— Но и я тоже… — подтвердил Джантар — действительно вдруг вспомнив смутный, но от этого не менее грандиозный и страшный образ. Сталкивающихся и рушащихся один в другой целых миров — будто наполненных воплем ужаса и страданий огромного, мирового масштаба… Где — чья-то правда вдруг оборачивалась ложью, смыкались и рассыпались части чего-то колоссального, оказавшиеся несовместимыми, и в целый океан таких рушащихся, меняющихся смыслов — будто вливался такой же океан шока, способного свести с ума всякое разумное существо… Нет, это, кажется, и невозможно было воспринять ясным сознанием — сохранив здравый рассудок… И память Джантара — замерла, не решаюсь вспоминать такое…
— Да, это был ужас… — согласился Ратона с дрожью в голосе. — Но — что сейчас в нашем мире?
— Что ж, смотрите, — ответил, кажется, первый голос. — Мы спроецируем образы вашего мира на границу защитного поля, как на экран…
Металлическая стена с дверью вдруг исчезла — и открылась… будто даже не ограниченная рамками какого-то экрана — панорама города! Она медленно поворачивалась, плывя где-то внизу — и казалось, это они сами в креслах-брусьях парили над ней. Ощущение было столь непривычным, что в первое мгновение Джантар даже отвёл взгляд — но всё же заставил себя смотреть…
…Тисаюм, площадь перед городской управой… Под стенами домов — ещё неубранные немногие тела… Оставшиеся люди (здесь, в этом кадре — только каймирцы) укладывали их в открытый кузов грузового автомобиля… Затем поле зрения сместилось — Джантар увидел другие группы людей, что-то обсуждавших (а ещё некоторые — входили и выходили в двери каких-то учреждений рядом с городской управой). И во всём — чувствовался единый, чёткий и целеустремлённый рабочий ритм, с которым так разительно контрастировало и запомнившееся по ночному проезду пригородов Тисаюма обречённо-тупое ожидание, и — уже в новом кадре — толпы бесцельно бредущих по незнакомой Джантару улице пожилых лоруанцев…
— Химическое оружие оказалось специфично в отношении людей средних возрастов всех рас, кроме вашей, — объяснил голос из компьютера то, что они уже знали. — Но и у многих из оставшихся не выдержала психика…
…А кадры сменялись дальше — и то, что видел Джантар, было всё более ужасно… Сошедший с рельс опрокинутый грузовой поезд; какие-то скрученные и оплавленные, как от огня, металлические конструкции — то в остатках развороченных стен, то прямо под открытым небом; заводские цеха с рядами застивших в бездействии станков; огромные залы с целыми блоками пультов управления — тоже в следах огня, дыма, копоти, с лужами ядовито поблёскивающих жидкостей; пустые казармы, общежития со следами беспорядка и разгрома; брошенный на улицах городской транспорт; вновь штабеля тел — в больничном морге, в пустых комнатам каких-то учреждений; и — та растерянная толпа вокруг столкнувшихся автомобилей…
— … Так сейчас выглядят важнейшие города Лоруаны, — продолжал голос из компьютера. — Тисаюм, Риэлант Кераф, Тарнал, Алагари, Нмарваг, Ветафомиси, Моаралана, Алаофа… Да, и Алаофа тоже, — повторил по-прежнему невидимый собеседник. — Хотя она оказалась затронута не полностью… В сельской местности таёжного пояса тоже отмечено несколько очагов — но там жертв меньше, поскольку ниже плотность населения. Впрочем, в районе Гаталаяри степень поражения — наибольшая по всей планете. Самые неудачные комбинации генов…
…Но на границе защитного поля стали появляться уже другие кадры: снова кабинеты в учреждениях, пульты управления, транспортные депо, аэропорт, заводские цеха — но в обычном, рабочем ритме… И всюду — люди чхаино-каймирской расы, в знакомой по фотографиям из старых журналов форме (похожей и на ту, пограничную: зелёного цвета рубашках, с эмблемами в виде двух золотисто-красных семиконечных звёзд)… Службы чрезвычайных ситуаций Чхаино-Тмефанхии!.. А лоруанцы тут выглядели растерянными, и даже нетвёрдо держались на ногах. Чувствовалось: владеют ситуацией — не они…
— … Как видите, жизнь налаживается, — продолжал голос, комментирующий эти кадры. — Но пока в основном — усилиями временного руководства Лоруаны с местонахождением в Риэланте, которое сумело через ещё действовавшие компьютерные сети и радиосвязь объединить страну и обратиться за помощью к Чхаино-Тмефанхии. В Алаофе — вся политическая жизнь парализована…
— Так… что, столица и правительство теперь — в Риэланте? — переспросил Минакри.
— Во всяком случае, пока — да. А теперь посмотрите на это…
На 'экране' появился смутно знакомый Джантару коридор со множеством дверей, глубоко утопленных в ниши устрашающе массивных стен — которые к тому же у самого пола, становясь немного наклонными, как бы оплывали книзу… Затем поле зрения сместилось вперёд, стало чуть светлее — Джантар увидел отталкивающе уродливые скульптуры в нишах расширившегося коридора ближе к окну по левой стороне (само окно было справа), и бесцельно блуждающих людей в длинных одеяниях неопределённого цвета… Потом появился большой зал со странным сооружением посередине, и ведущим куда-то наверх люком или отверстием в потолке — и всё показалось ещё более знакомым. Но где он мог видеть подобное, или слышать о нём? Ах, да… Но неужели…
А на 'экране' уже появилось тёмное помещение с росписями на стенах — которые сами могли повергнуть в ужас. Ведь изображали — каких-то страшного вида, с оскалами широко разинутых огромных пастей, явно демонических существ — которые то куда-то тащили, то варили в котлах, то резали ножами или пилили на части, растянув прямо на весу в воздухе, некие совершенно плоские, едва ли не двумерные, человеческие фигуры — чьи выпученные глаза и будто застывшие в немом крике рты при одном взгляде на них отдавались неизъяснимым содроганием…
— … А я ещё думал — почему монах, запертый там на три дня, потом трясся от ужаса — и ни о чём, кроме 'картонных грешников', сказать не мог… — потрясённо заговорил Минакри. — А раньше, видели — 'зал молитв' с компрессором для всасывания подношений верующих? И там же, наверху — 'отверстие небесное'?.. — но в этот момент появился уже другой коридор, с бессмысленно блуждающими монахами. — А вот, видите, 'святой' унитаз? — изображение, свернув влево, действительно остановилось у распахнутой двери помещения с унитазом странной формы. — А дальше, справа — вытрезвитель…
— В… монастыре? — не выдержала Фиар. Впрочем, изображение сместилось правее — и там действительно оказалась большая комната с рядами сломанных деревянных нар…
— Так это не было средоточие мудрости и праведности, — ответил Минакри. — Приём наркотиков был обычным делом. Вот и надо было где-то складировать впавших в полную невменяемость… И видите — потолка нет? Там наверху хранились 'святые слёзы'… Представляете, целая комната на третьем этаже — для хранения воды? А потом, наверно, пол провалился — и даже нары не выдержали…
— И это ты ждал здесь? — поняла Фиар. — В ночь, когда решали твою судьбу?
— Да, страшно подумать, что могло быть, — согласился Минакри. — Я же говорил, как они знали законы физики… Или просто не считались, думали, их вера — превыше всего…
— И вот они — избранники минус-разума, — снова донёсся голос из компьютера. — Его непосредственное воинство и паства в плотном мире. Те, кого он намеревался возвысить над остальным вашим человечеством…
А в кадре вновь появились скульптуры в нишах и монахи. Зрелище было одновременно отталкивающее и жалкое…
— Вот и изображения пороков, — начал Минакри. — Помните, я говорил…
Но — тут уже один из монахов вдруг полез прямо в объектив камеры, с блаженной улыбкой
