— Нет, а что же мы сами? — наоборот, неожиданно громко, будто сквозь пелену ужаса и отчаяния вырвалось у Джантара. — Так и будем сидеть и ждать, не явится ли кто-то решать нашу судьбу?
— Но не могут же какие-то древние идолы в самом деле явиться судить целое Мироздание! — почти в таком же отчаянии воскликнул Итагаро.
— Давайте просто пойдём наверх, — вдруг как-то скорбно предложила Фиар.
— То есть как? — не понял Минакри. — Ты… что, действительно предлагаешь нам смотреть со второго этажа, не начнут ли падать звёзды?
— Heт, мальчики, совсем другое… Пойдём, — повторила Фиар.
Все в тяжёлом молчании стали подниматься по тёмной, уже погружённой в сумрак лестнице… 'Но… что происходит? — будто застыл в сознании Джантара вопрос, не находя ответа. — Это же просто немыслимо на самом деле… Но передаётся через сеть городской связи из Тисаюма…'
Осторожно обойдя в темноте лежащие на дороге трупы, все собрались у окна коридора. Снизу из репродуктора уже громко доносились какие-то повторяемые скороговоркой молитвенные формулы с затяжными окончаниями. Джантар не понимал их смысла — но ощущал словно наносимые с какой-то изуверской методичностью удары по сознанию.
— Да, тем идолам не под силу разрушить наш мир, — начала Фиар, — но кому же вообще и разобраться в том, что происходит — как не нам… Если это — как раз наш профиль, то, что мы изучали всё это время… — продолжала она, словно пытаясь рассеять всё нарастающее смятение. — А с другой стороны — кому-то же владыки нашего человечества при всём их внешнем величии из века в век приносят клятвы униженной верности… — Фиар повернулась к окну, за которым уже догорал закат, осталась лишь узкая розовая полоска, переходившая в постепенно растворяющееся в черноте небосвода пепельное сияние, на фоне которого едва виднелся узкий золотистый серпик Тарменеха почти у самого горизонта.
— Но… что ты имеешь в виду? — снова не выдержал Итагаро. — Что ты хочешь этим сказать?
— 'И не будет, ни Эяна, ни Тарменеха, ни дней, ни ночей, ни времени вообще'… — почему-то процитировала Фиар в ответ слова из какого-то священного текста, заставившие Джантара вздрогнуть. — А теперь посмотрите туда, за окно… И подумайте: разве это плохо, разве мы хотим, чтобы этого не было? И там же — действительно миллиарды галактик, миллиарды световых лет… Там — Беспредельность… И этот мир живёт, он развивается по своим законам… А нам вместо него во всех канонах предлагают какие-то замкнутые миры из золота и драгоценных камней, размером едва ли с город… Но нужны ли нам, людям, сами эти вершители судеб с их блаженством в таких мирах? И чем они выше и святее нас — и что есть святое для них самих? И сколько нам уже здесь, в этом мире, встречалось ничтожных по своему уровню людей, которые точно так же порывались решать за нас наши судьбы — ломая нашу волю, насилуя наши чувства, убеждения? И тоже — требуя почитать себя едва ли не как богов, и тоже — присвоив себе право ограничивать нас всегда и во всём, касаться грязными руками наших самых сокровенных чувств и мыслей? Так что теперь, после этого, у каждого из нас душа — как открытая, дымящаяся кровью рана! — голос Фиар вдруг так напряжённо зазвенел, что Джантара от этого охватила ещё большая тревога. — И хотя нас мало — всего девять — но пусть те, кто явятся, обожгутся хотя бы о наши души! Ведь каждый из нас — человек, существо разумное, и потому должен хотя бы бессильным протестом дать понять этим самозванным вершителям судеб, что объективно они творит зло! Поскольку человек — к тому же и существо активное, творческое, познающее мир — такова его природа! А у нас хотят отнять весь наш мир — и предложить взамен какую-то убогость… Хотя, казалось бы, зачем — если они так искренне желают людям блага, и ждут их ответной любви…
'Нет, но это — yжe шок… — с ужасом подумал Джантар. — Это — уже срыв… Хотя по сути всё верно… Но то — мифы, а это…'
— И вот, кажется, это — только мифы… — продолжала Фиар, словно (или действительно?) отвечая на эту мысль Джантара. — Но зачем-то же современные правители государств отстаивают церковные службы с кусками панциря жертвенных раков и крабов на виду у телезрителей… (Впрочем, это могло уже относиться лишь к правителям экваториальных стран, где обитали крупные виды водных жабродышащих членистых — но сейчас никто не решился прервать речь Фиар, чтобы напомнить об этом…) И не просто же так они кому- то поклоняются и называют себя чьими-то рабами — они, которые сами повелевают судьбами миллионов людей… Что-то же заставляет их унижаться перед теми, кого мы за время учёбы здесь узнали по их мифологическим образам совсем не с хорошей, не с доброй стороны… И… вдруг мы всё же имеем дело с чем-то реальным, с каким-то очень могущественном злом? О котором даже трудно сказать, каковы его масштабы — но которому, по всем легендам и преданиям, в качестве какой-то добычи нужна именно человеческая душа — причём вся, без остатка?.. Об этом же повсюду там шла речь — а мы будто не понимали… Не верили, не принимали всерьёз… Но вот подумайте: у тех же политиков сейчас есть и консультанты-экстрасенсы, и техническая мощь, о которой в древних канонах и речи нет! И как они при всём при этом сами для себя объясняют то, во что верят — и заставляют верить других? Мы, мол, здесь ни при чём, в это хочет верить народ? Или… Нет, но… не может же весь наш мир действительно оказаться какой-то бутафорией…
— Или… что? — снова, казалось, готов был не выдержать Итагаро. — Думаешь, мир в самом деле может представлять собой что-то вроде компьютерной модели в том высшем сознании?..
Каким-то совсем уже нездешним, нереальным ужасом сдавило всё внутри у Джантара от этих слов. Ведь раньше он как-то никогда не думал всерьёз о такой возможности… Но и то верно: он же сам не летал на всё ещё гипотетических космолётах — и значит, не имел случая на собственном опыте убедиться в огромности космических расстояний. И точно так же он не помнил себя в далёком планетарном прошлом, в качестве какого-то древнего, ещё доразумного организма — ящера, амфибии, рыбы, не говоря об упоминаемом в некоторых преданиях гипотетическом человечестве ящеролюдей — и значит, также не мог на собственном опыте убедиться в реальности всех этих миллионов лет, в том, что они действительно прошли, и их содержанием была известная ему эволюция живой материи на планете…
Нет, а сами древние окаменелости, легенды о 'людях дальних миров' — откуда они тогда? Неужели действительно — лишь результат работы какой-то компьютерной программы? Хотя тут уж и сам компьютер должен быть поистине колоссальным, неимоверным по размерам и сложности — даже для того, чтобы вместить всю информацию об одной такой планете, как Фархелем! Всё генетическое разнообразие живых организмов, всю планетарную историю от самого формирования из газо-пылевого облака, всю динамику её нынешнего состояния — изменения погоды, течения в океане, дрейф континентов, не говоря о самой человеческой цивилизации… А есть же и Эян, и другие планеты их системы со множеством своих спутников, и другие звёзды, и другие галактики…
Или… только одна их планета и есть? И Эян — как и всё другие планеты, звёзды, галактики — не более, чем некое производное той же компьютерной программы, а вовсе не огромный плазменный шар, где происходят термоядерные реакции? Или пусть даже они могут там происходить, давая свет и тепло Фархелему — но если всё же реально существует лишь их планетная система, а остальное, что до сих пор знали как окружающее её Мироздание — не более, чем некий компьютерный аналог заднего, рисованного плана диорамы?.. Ведь для моделирования эволюции планеты, развития жизни и человеческой цивилизации на ней — строго говоря, этого как будто достаточно… И даже потоки частиц галактического происхождения, регистрируемые в атмосфере Фархелема — результат работы программы, моделирующей фактически и их самих, и весь известный им мир? А все человеческие теории его происхождения — не более, чем попытки понять эту программу, постичь логику её работы, находясь при этом внутри неё самой, будучи её частью?..
А ночной мрак, сгустившись за окном, уже словно уплотнился — и на мертвенно-сером фоне окна (со впервые за всё это время погасшими фонарями на вышках) как-то особенно резко и рельефно выделялись чёрные силуэты стоявших перед самым окном Фиар и Донота. И всё вокруг не то что замерло — а казалось, окаменело. Даже снизу, из репродуктора, как будто больше не доносились никаких звуков…
Но неужели все это — правда? И весь этот мир — настоящий лишь постольку, поскольку некто, сидящий за пультом мирового компьютера, вдруг не решит его выключить? И всё это огромное (огромное ли?) Мироздание — может просто погаснуть, как перегоревшая электролампочка, или его можно выдернуть из-под всех его обитателей, как ковёр, который решено было пустить в продажу? И всё многомиллионное человечество Фархелема здесь, в этом полушарии планеты — равно как и человечество Иорары в
