проваливаясь в ямы, наполненными маленькими волчатами. У которых глаза горели рубиново-красным светом. Мимо промчалась приличных размеров сова с действительно задранной челюстью. Мне стало смешно, и я тут же провалилась в яму. Волчата раскрыли пасти и вместо языков высунули колокольчики. От звона будильника я проснулась.
Зеркало не прибавило мне оптимизма. Волосы начали заметно отрастать, отчего голова производила впечатление плесневелого апельсина. От постоянного беспокойства нос заострился, а глаза казались огромными. Осмотрев зубы, я решила, что не все еще потеряно.
– Проснулась? – проревел Коловорот в надежде меня разбудить. – Проснулась, сам вижу. Сегодня – последний день твоей бестолковой жизни. Готовься к казни. Присутствие приговоренного обязательно. Одевайся теплее, на улице прохладно. Не хватало, чтобы ты вдобавок простыла.
Простудиться вдобавок к казни – это нечто.
– Это
Нет, определенно: что я ни сделаю из лучших побуждений – все во вред.
После завтрака, сдобренного приправой в виде инструкций, мы мирно отправились смотреть, как меня будут убивать. Режиссер, в отличие от меня, нисколько не нервничал. Заранее отрепетировав весь спектакль. Сколько понадобилось подготовительной работы, какие люди были задействованы и главное – кто она, эта бедная наркоманка? Которая с блеском сыграла последнюю роль в своей жизни? Голосом профессионального палача Коловорот утверждал, что девочка погибла накануне и по своей вине. Он так старался убедить меня в этом, что я ему не поверила.
Когда ее тело нелепо двигалось к земле, я сжалась в комок, упрятав лицо в колени.
– Смотри! – приказным тоном велел Коловорот.
Он желал моего внутреннего убеждения в завершении прошлой жизни. Ему хотелось пришибить меня этим кошмарным зрелищем.
И ему это удалось.
С той точки, где мы находились, были нечетко видны подробности. Но запасливый Коловорот всучил мне большой черный бинокль.
– Смотри.
Против собственной воли я успела разглядеть нелепые худенькие локти, недавно ободранное колено, хотя все эти мелочи меркли перед отвратительным мясом расквашенного лица.
– Она не бритая. У нее прическа, как у меня до…
– Правильно. Лысой тебя Игорь не видел.
Ну все предусмотрел. Вдруг Игорю захочется проститься с прошедшей любовью.
– На ней моя одежда!
– Представляешь, у нее даже твои документы, – доверительно сообщил Коловорот, отступая на безопасное расстояние.
Меня вырвало недавним завтраком и какой-то тягучей гадостью. Желудок рвался наружу, не вмещаясь в горло, отчего было больно.
– Держи. Водичка. И салфетки, – прибавил он, обходя меня с другой стороны, чтоб не запачкаться.
– Дурак. Я сейчас умру.
– Ты только что это сделала.
Сраженная шоком, молчала случайная дворничиха. Чирикали воробьи. Меня разобрала икота.
– Финита. Отчаливаем. Скоро тут будет слишком многолюдно.
Глава 46
– Увези меня отсюда. Я тут с ума сойду.
Одобрение Коловорота выразилось в поднятии одной, левой брови.
– Меня теперь тут ничего не держит.
– С мамой попрощаться не желаешь?
– Хватит, напрощались. – Злоба вырвалась наружу в виде разбитой чашки.
Специально раскокала. С удовольствием. От души. Вдребезги.
– Умничка. Так ее, заразу. Только осколки аккуратно убери, не порежься.
– И не подумаю. Тебе надо, ты и убирай. Ты слишком много о себе мнишь. Думаешь, все просчитал? Сломал все, а теперь мне заново начинать надо.
Пронзительный взгляд пригвоздил меня на месте, словно булавка бабочку. Ишь ты, как мы умеем смотреть. Хищник поганый. Думает, испугаюсь.
– У тебя укропина между зубами застряла, – брезгливо отметила я.
Как и ожидалось, Коловорот выключил прицел зрачков.
– Шуточки шутим? Вещи собрала?
– Какие? У меня почти ничего нет.
– Вот видишь, как приятно иметь со мной дело. Я заранее обо всем позаботился. Одежды хватит. Хотя там, куда мы едем, есть магазин.
Забегая вперед, уточню – соврал. Магазина там не было в помине. Там были автолавки. Правая и левая. Правая – монополия районных властей. А левая – партизанская, в которой на свой страх и риск торговали более порядочные люди более приличными продуктами. Воспетое Коловоротом сельпо размещалось в соседней деревне. Самое главное вранье Коловорота – ни в одном оазисе снабжения не оказалось «вещей». Мужские носки и чудовищные женские трусы – не в счет.
– Я уже отдал все нужные распоряжения. Раз тебя здесь ничего не греет – в путь.
На секунду мне захотелось хоть издали посмотреть на свои похороны. Бросить последний взгляд на свой дом.
Шоссе приняло нас доброжелательно. Никто никого не подрезал, гаишникам не было до нас дела. Даже погода была словно под заказ – переменная облачность, позволяющая не уставать глазам.
– Так, слушай сюда. Первое время живешь в деревне, неподалеку от города. Потом, когда я за тобой приеду, обоснуешься в квартире. Не фонтан, но жить можно. Когда обстоятельства позволят, я буду тебя навещать. Денег выдам…
В инструктаже возникла заминка. Я довольно хмыкнула, подзадоривая на щедрость.
– Двадцать тысяч в месяц тебе хватит? – Похоже, Коловорот слабо представлял потребительскую корзину молодой селянки.
– Продешевить боишься? – понимающе успокоила я. – Не парься. Прибавь пять тыщ на колготки – и будет то, что надо.
– Мне не жалко. Но если ты не будешь ничего делать, а только жрать, то возникнет угроза тотального ожирения.
– Это на такую сумму-то? Ты сколько в ресторане за обед оставляешь?
– Там ресторанов не будет, – отбивался Коловорот, косвенно признавая мою правоту. – Значит, договорились?
– Когда в кабаке поужинаешь, посмотри на счет и вспомни обо мне, – веселилась я.
Действительно, дурак. Мама пятнадцатью в месяц прекрасно обходилась. Почти на троих.
Я поморщилась, раздраженная непрошенными воспоминаниями.
– Милый мой спонсор. – Я игриво погладила Коловорота по джинсовой коленке. – Ты даже не представляешь, как ты меня облагодетельствовал. Сколько молодых девочек просто запрыгают от восторга при такой щедрости. Правда. Ты знаешь, какие сейчас зарплаты у молодого специалиста? Гроши. А тут еще и жилье в виде приложения.
Коловороту мои поглаживания показались неуместными. Ободренная его неприязнью, я стала беззаботно рассматривать придорожные достопримечательности. Которых было удручающе немного. Федеральная трасса, а вдоль нее сплошная бедность. Вся Ленобласть оказалась скучной.
Потом стало интереснее.
Мне понравилось гигантское сооружение.
– Элеватор, – пояснил Коловорот.
Запомнилась деревня, в которой дома оказались покрыты древней черепицей. Развалившиеся, со сползшими крышами, они вызывали уважение своей запущенностью.
