такой тишины. Залаяла собака. Скрипнула кровать под весом Коловорота, который тихо застонал во сне. Обернув себя в ватное одеяло, как в кокон, я окончательно плюнула на свое прошлое и сладко заснула.
Глава 47
Череда пронзительных воплей сменилась обиженным трубным мычанием. Высунув нос из-под одеяла, я попыталась понять, какой злодей разбудил меня в такую несусветную рань. Выглянула в окно. Жутко носатая тетка без всякого азарта гналась за пятнистой коровой. Корова, раскачивая объемным выменем, стремилась повернуть обратно. Но перспектива встречи с хозяйкой ее не вдохновляла. Прощально затрубив напоследок, корова побрела догонять более сговорчивых товарок. Которые преспокойно поджидали ее на перекрестке.
Если такой концерт тут каждое утро, я скоро сама научусь выскакивать спозаранку, чтоб прогнать несчастное животное куда подальше. Тетка зевнула во всю пасть, утерла потное красное лицо полой фланелевой мужской рубахи. Подтянула растянутые синие тренировочные штаны, отчего они мигом превратились в шорты. Выматюгалась на всю округу и подобрала потерянный тапок.
В большой комнате Коловорот раскинулся на кровати. Неподвижный, как покойник. Я испугалась, решив, что он не дышит. Сбросив одеяло, на цыпочках подобралась поближе, проверить – жив ли. Вроде сопит. Едва заметно. Протянув руку, потрогала его. Теплый. Но почему не слышно дыхания? Наклонилась к самым губам. И попалась, как мышь змее на закуску.
Секс бывает разный. Обычно ему предшествуют разнообразные отношения. Или, в крайнем случае, переговоры. Оказывается, из общих правил бывают исключения. Думаю, Коловорот проснулся уже в процессе. Когда было не до разговоров. Когда останавливаться сложнее, чем продолжать. Я опомнилась намного позднее. Когда уже все было неважно. И подумала: «А какого черта!»
Главное – решить, какой реакции от меня ожидают. Сыграть оскорбленную невинность – глупо. Или разозлиться? На что, спрашивается? Пока я перебирала варианты поведения, Коловорот погладил мою черепушку. Ласково так. Словно что-то приятное. А я вжала голову в плечи, представляя ощущения его ладони. Кому понравится трогать зубную щетку?
– Бесстыжая девчонка. Как тебе не совестно? Забраться в постель к взрослому мужчине.
– Забудь. Ничего не было, – миролюбиво посоветовала я.
Неумело скрывая замешательство, Коловорот отправился в баню. Где, судя по звукам, окатил себя холодной водой.
Не простыл бы, кобелина.
Глава 48
Первые два дня после отъезда Коловорота показались мне мукой. Тишина давила на уши ночью, днем я попросту не знала, чем себя занять. А на третий вечер пришло осознание нового чувства.
– Я свободна, – тихонько прошептала я себе.
Такой абсолютной свободы мне не приходилось ощущать ни разу. Хочешь – ешь, не хочешь – чай с печеньем. Хочешь – разговариваешь с людьми. Не хочешь – целыми днями кукуешь в одиночестве. Получая максимальное удовольствие от уединения.
Надо было приноравливаться к новому образу жизни. Что меня ждало в городе? Да ничего особенного. Что ожидает здесь? Примерно то же, что и в городе. Там мне грозило быть затоптанной на концерте Шнура, затисканной на концерте Сургановой, быть обобранной ОМОНом на Чиже, оглушенной на «Зените»… Что и говорить, прекрасные перспективы.
Когда в душе воцарились равновесие и покой, я подумала, а почему бы не окунуться в водоворот деревенского быта. Чтоб было что вспомнить долгими зимними вечерами. Водоворот местных развлечений не отличался разнообразием. Столпотворение случалось дважды в неделю. Когда приезжала автолавка, набитая продуктами. Что показательно, жители не беспокоились в отношении очередного подорожания. Так как ценники в обители передвижной торговли отсутствовали напрочь. На мой робкий вопрос: «Почем кило сыру?» – грубый прожженный громила отрапортовал, что просто устал цены писать. Деревенские старожилы не одобрили мою опрометчивую инициативу.
– Зря ты так. Он сейчас как осерчает, вообще приезжать перестанет. У него знаешь сколько таких, как мы?
Продавец хмыкнул. За мной следом начала затариваться целая орда под предводительством простоватой неприятной женщины. Дети хватали что ни попадя, йогурты, шоколадки и чипсы. Мамаша набрала того, из чего можно готовить обед. Все в кредит.
– Вы уже двадцать тысяч должны, – напомнил автолавщик.
– Муж скоро при деньгах будет, вернет.
– Ага, вернет. Потом догонит и еще два раза вернет. Уже третью неделю в подлеске ховается. А она к нему на свиданки бегает. На металле крутится, задолжал всем – жуть, – тоном радиоведущего произнес голос из толпы.
За время пребывания в деревне я узнала много нового. Первая половина из которого привела меня в ужас. Вторая вызвала недоумение, но такие знания помогают лучше понять человеческую природу.
– Всем говори, что ты племянница Ильиной, – увещевал Коловорот на прощание. – Ильиных тут две семьи. Местные в курсе, чья ты, а в соседних деревнях по барабану, какой Ильиной ты племянница.
Вооруженная такой рекомендацией, я начала делать вылазки в направлении водных просторов. В соседней деревне под названием Наволок был единственный на всю округу стационарный магазин. Там же были приличные подходы к реке, она же озеро. Как ни объясняли, мне так и не удалось сообразить, в чем тут фишка. Главное, что рыба там водилась. И я вознамерилась ее отловить.
Затарилась в сельпо «Спрайтом», сигаретами и вполне приличной выпечкой местного изготовления. Для лова был куплен хлеб. Который поначалу вызвал у меня законные сомнения своим землистым видом. На ощупь он больше напоминал глину, перемешанную с клеем.
– Здравствуйте. Извините, вы не посоветуете, где тут рыбки кошке половить можно? – стараясь быть максимально вежливой, поинтересовалась я у чистоплотной нарядной продавщицы.
Окинув меня насмешливым взором, она метнула сдачу на блюдечко. Потом решила не портить мне настроение.
– Вот туда вниз на понтонный мост. Там все ловят. А ты чья?
Как на грех, мой ответ нуждался в корректировке, поскольку я столкнулась с одной из клана Ильиных.
Между двух холмов действительно имелся наплавной мост. На котором, словно ласточки на проводе, сидели рыбаки. Я пристроилась у самого берега. Посчитав, что для начала надо бы приглядеться. Слева от меня рыбачил дед. Лет сто с гаком. Ему ассистировал дед помоложе. Не ловил, просто трендел про дела свои скорбные.
– Вчера бухнул. Решил в клуб сходить. На девок поглядеть.
– И что? – без интереса спросил рыбак.
– Да что-что? Те же на манеже. Темно там. Не видать ни х…
– Снова в рыло дали?
Философски окинув речной простор, любитель девок громко откашлялся и сплюнул в воду.
– Так по башке охреначили – жуть. И главное, снова не знаю – кто.
Вместо соболезнования стогодовый дед вытянул из воды качественного подлещика. Я срочно заприметила, на какой глубине он ловит, и перенастроила поплавок.
Ближе к середине понтона ловили две древние бабки. Одна глухая. Она пела. Вторая была подслеповата и постоянно орала: «Где мой поплавок?» Деды злорадно хихикали и отпускали такие шутки, что даже рыбы краснели.
Переплевавшись от попытки выудить того, кто мелко дербанил мой поплавок, я снова увеличила глубину, посчитав, что у дна сидит самая крупная рыба. Когда клюнуло, то выяснилось, что я ошиблась. Мелкая плотвица обгадила мне ладонь и сиганула мимо мережки. Старики сочувственно закряхтели.
– Что ж ты косорукая такая? Надо было ее по темечку. Крупная была – страсть. На что ловишь? На хлеб? Бери червячка. На него сейчас самый клев.
Червяк показался мне препротивным, но я послушалась. В награду заполучив черта с колючками.
– Ерш. Для ухи – самое то.
Выдрать из глотки ерша крючок не представлялось возможным. Чтоб не позориться, я отвернулась.
