Часто вдоль шоссе сидели продавцы. На табуретах белели трехлитровые банки, в которых вместо молока красовалась бумага. Рядом с банками – кучки грибов. Кроме них торговали огурцами, картошкой, ягодами и медом. На длинных шестах висели пыльные веники. Кое-кто выставил на продажу полоски бумаги.
– Чеки. – Коловороту было понятно, а мне – нет.
К моему сожалению, через Новгород мы не поехали. Переезжая по мосту через широкую реку, я успела увидеть церквушку на далеком холме. Почти на горизонте.
Жаль.
Потом все деревни сменились сплошным лесом. В котором оказались дощатые витрины с шеренгами разноцветных тарелок. Дикий вид торговли.
– Останови!
Машина изящно причалила у ближайшего торговца. Этот оказался богаче остальных. У него был выстроен небольшой тесный барак. Правда, вместо продавца внутри обнаружилась стеснительная старушка.
– Ни фига себе керамика! – обрадовался Коловорот при виде полки, уставленной глазированными мужскими гениталиями.
– Она по делам отпросилась. А я тут ни при чем, – лепетала бабушка, отворачиваясь от «срама».
Посуда там тоже была. Издали представлявшаяся такой заманчивой, при ближайшем рассмотрении она оказалась скучной и обыденной. Рядом с магазином развевались на ветру аляповатые полотенца, под ними гнездились меховые игрушки гигантских размеров.
– Что тебе понравилось? – спросил Коловорот, приобнимая меня за плечи.
– Вот это.
– Действительно? Может, лучше выбрать что поинтереснее? Хотя я понимаю, с твоей манией бить посуду надо иметь под рукой целый сервиз.
Шесть синих бокалов для чая. Мое приданое.
– И вот этот чайник, пожалуйста.
От полотенца я отказалась категорически. Плавали – знаем. Такие линючие – жуть.
Отправились дальше. Внезапно начались горы. Не острые, а сглаженные, но все равно очень большие. Дорога взлетала вверх, и с ее верхней точки можно было видеть далекий волнистый горизонт.
– Скоро приедем. Ты есть хочешь?
Выудив из пакета бананы, он положил мне их на колени. Я взяла два и, очистив, предложила один ему.
– Вон, смотри. Там слева твой город.
Шоссе повернуло, оставив незнакомый город где-то внизу. На миг сверкнуло озеро, и мне показалось, что на нем стоит церковь.
– Монастырь на острове, – уточнил не глядя Коловорот.
Город, больше похожий на смесь предприятий и частного сектора, остался позади, и машина съехала на проселок. На котором колдобин было не меньше, чем камней. Ко всему прочему, дорога напоминала стиральную доску. На мой вопрос Коловорот рассказал про какой-то грейдер, который выгрызает дорогу.
– По идее, он ее выравнивает.
Начался роскошный сосновый бор. По которому сновали группы грибников. Я напряженно ожидала появления деревни.
Коловорот несколько приврал. Он говорил «поблизости», «в окрестностях», а оказалось – целых двадцать километров. Бор сменился неопрятным чапыжником и огромными проплешинами вырубов. Потом мы пересекли странную дорогу, выложенную бетонными плитами, из которых вызывающе топорщилась арматура, намекая на прощальный привет колесам.
Первая деревня торчала на маковке горы, словно прыщик. Вторая мне приглянулась гораздо больше. Она раскинулась по берегам длинного озера. На другом берегу на четырех округлых холмах расположились веселые приветливые домики. Я было оживилась, прикидывая, в каком из них мне предстоит провести остаток лета. Но машина вильнула мимо разрушенной церкви, за которой в низине оказалась узкая мелкая река. Проскочив сомнительной крепости деревянный мостик, мы оказались у кладбища. У меня екнуло сердце. Не люблю я эти последние приюты, хоть и прикрытые тенью громадных елок. Не дорога, а американские горки. Вверх-вниз. Через пять минут снова показались дома. Коловорот сбавил скорость и посигналил просто так, не обращаясь ни к кому.
– Ты чего? – Мне захотелось прояснить обстановку.
– Приехали.
Первые дома были так себе, ничего интересного. На последней улочке машина свернула, и мы затормозили у двух домов, стоящих на отшибе.
– «Вот оно, счастье, друг мой Полкаша», – весело пропел Коловорот, открывая белые, сваренные из труб ворота.
Двора как такового не было. Просто кто-то очень терпеливый срыл перед крыльцом половину насыпи, ведущей к заброшенному соседнему дому. Чтоб песок не осыпался, насыпь укрепили с помощью огромных валунов, уложенных в несколько рядов. В центре каменной ограды выложили ступеньки, чтоб удобнее взойти к скамейке под навесом. Мне понравилось.
Осторожно открыв дверь, я ступила на землю не обетованную. Коловорот копался в сумке, отыскивая ключи. Пока доступа внутрь не было, я решила зайти за дом по тропке, вокруг которой в импровизированных вазонах, сооруженных из шин, толпились довольные цветы всяких мастей и фактур.
За домом, вопреки моим ожиданиям и здравому смыслу, раскинулся настоящий цветник.
– А где же огород? – недоуменно спросила я у откормленного шмеля.
Огорода не было. Зато цветов – сколько душа пожелает. Проскакав между клумбами, я очутилась у небольшого пруда, вокруг которого росли молодые березы. «Ого!» – сказала я себе, а в ответ услышала громкий «плюх» какой-то неведомой, но явно толстой и питательной рыбы.
Справа от пруда находилась баня, за ней – ручей, а за ручьем – сплошные заросли ольшаника, в котором кое-где произрастали редкие чахлые елки. Я оглянулась. Дом смотрел на меня ярко-желтыми наличниками.
– Заходи! – откуда-то изнутри позвал Коловорот.
Зов сопровождался грохотом жестяного ведра. Внутри дома я немного оробела от сеней с высоким потолком, точнее – вместо потолка наверху оказалась изнанка крыши. Налево – дверь на веранду. Несколько ступеней вверх и направо – дверь собственно в дом. Низкая до ужаса. Я тут же стукнулась макушкой о притолоку.
– Осторожно, – понимающе засмеялся Коловорот.
Слева – огромная белая печь, рядом с которой притулилась еще одна – маленькая. Справа две комнаты. Одна большая, вторая совсем махонькая. В ней кровать и комод. Через большую проход на крошечную кухню.
– Вот смотри. Плита, на лавке ведра, в них опускаешь шланг, и вода накачивается насосом из родника. Холодильник работает.
– А где туалет?
– Надо пройти дальше по сеням. Там чисто, не бойся. Смотри, чтоб после тебя остался такой же порядок.
Как я выяснила у Коловорота, деревня была когда-то огромная. Но частые пожары и банальное вымирание старожилов привели ее в запустение. Большую половину жителей составляло семейство Свиномордовых. Два клана с одной фамилией. Один – многочисленный и разрастающийся как на дрожжах. Второй более бестолковый и спившийся. И у всех у них имелись справки, подтверждающие их изначальное слабоумие. Справки позволяли Свиномордовым беззаботно плодиться. Инвалид детства плюс бонус от президента равняется много праздношатающихся алкашей.
– Все, спи. Я тоже устал.
Безупречная тишина угнетала уши. Проникала в голову. Потом я услышала стрекот кузнечиков. Но он иногда замолкал. Тогда тишина проникала в душу, вызывая беспричинный страх. Я никогда не слышала
