— Ладно, я подам бутылку через люк, пусть ее возьмет дворянишка.
Лязгнул засов, крышка откинулась, и вниз просунулась мощная рука Кассия. Сантидио поднялся на пару ступенек, но, вместо того, чтобы взять бутылку, ухватил Вонючку за запястье и резко дернул — стражник свалился вниз, подмяв под себя дона Эсанди.
Они разом вскочили на ноги. Кассий был на голову выше Сантидио и вдвое шире в плечах. Он заревел и двинулся на своего щуплого противника. Конан уже вскочил с лавки, чтобы броситься на помощь другу, но дон Эсанди вдруг издал странный гортанный звук, подпрыгнул, крутнувшись в воздухе, и ударил каблуком сапога Вонючку под вздох. В животе у того что-то булькнуло, словно сапог угодил в мех с вином, Кассий зашатался и, хватая ртом воздух, повалился на мокрые доски. Он еще ворочался на полу, когда подоспевший Конан ударом кулака по затылку заставил разбойника на время позабыть о мирских заботах.
— Где так наловчился? — спросил киммериец Сантидио.
— В Кхитае, — коротко ответил тот, — давай выбираться отсюда.
— Эй, — окликнул их Бандерос, — а как же я?
Конан подобрал саблю Кассия и несколькими ударами перерубил лавку, на которой сидел желтозубый, потом попытался разбить его ножные кандалы, но сталь только высекала искры, оставляя на цепи неглубокие зазубрины.
— Паршивая сабля, — пробурчал варвар, — самосек бы мне…
Его друзья по несчастью разом вскрикнули: проскользнув через отверстие в потолке, сверху упал меч Гевула и вонзился в доски пола.
— Воистину, чудо… — прошептал ошеломленный Бандерос.
— И зовут это чудо Ванаей, — рассмеялся киммериец, увидев показавшуюся на ступеньках лестницы девушку.
Дон Эсанди крепко обнял свою рабыню, что не совсем подобало ему как господину, Конан тем временем освободил с помощью самосека всех троих от оков.
— Как тебе удалось до нас добраться? — спросил он Ванаю.
— Отгар и многие с ним поплыли на лодках к берегу. — отвечала она, — меня заперли в каюте. Я нашла твой меч, просунула в щель и подняла засов…
— Странно, что ванир не взял с собой такое отличное оружие, — заметил Сантидио.
— Ваны больше привыкли к своим топорам, — объяснил варвар. — Но разве Отгар не оставил часть людей сторожить корабль?
— Оставил, но они все попрятались…
— Почему вдруг?
— Потому что луна… она исчезает с неба…
— Ведьма открыла глаз! — отчаянно возопил Конан и вихрем помчался наверх.
Когда дон Эсанди, Ваная и Бандерос выбрались следом, они увидели в небе серебристый, на глазах убывающий серп ночного светила. В ста локтях от носа диеры над волнами темнела голова Конана, стремительно плывущего к берегу.
В склепе под скалой Кагата кружила в стремительном танце. Гремел бубен, старуха высоко подкидывала полы своей одежды, выделывая коленца, на которые не способна была бы и юная танцовщица. Магические нити тянулись к ней от пальцев друидов, образуя вокруг жрицы светящийся кокон. Круги пляски смыкались вокруг алтаря, на котором лежало безжизненное тело, то сжимаясь, то отдаляясь от возвышения.
— Имя! — выкрикнул Дивиатрикс. — Мне нужно его Имя! Скорее!
Тело старухи свели судороги, она уронила бубен и повалилась на спину. Ноги в меховых чулках молотили воздух, скрюченные пальцы царапали каменный пол.
— Имя!
— Ka!.. — прохрипела жрица, и хоровод богов на Верхних Ветвях ринулся к горящему кусту.
— Имя!!
Они слились в единую субстанцию, Они извергли дух Избранника из его убежища в пылающей кроне, Они приняли его…
— Цхо!.. — старуха билась в страшных судорогах посреди склепа.
И в этот миг сверху, из отверстия-входа, упала веревка. По ней скользнул вниз пиктский вон и застыл в ужасе, узрев верховного друида с торчащим в груди ножом. Воин рухнул на колени, ткнувшись окровавленным лбом в пол. Подернутые пленкой глаза Дивиатрикса приобрели осмысленное выражение.
— О мудрейший! — прохрипел воин. — Корабль! Ваниры! Они напали на нас…
— Я вижу, — глухо ответил верховный друид. — Вся наша волшба здесь, и мы не можем помочь вам…
— Они вошли в бухту, а Треглав не закрыл им вход!
— Вся наша волшба нужна здесь…
— Они поднялись по ступеням, а часть их воинов обошла святилище с суши. С ними люди из Зингары… Они повалили подгнившие бревна и ворвались внутрь…
— Но вы для того и поставлены, чтобы не допустить нападения.
— Мы сражались, не щадя живота. Но среди них есть тот, кто дерется без одежды. Он крушит наших, как взбесившийся медведь!
— Берсайк, — глухо произнес Дивитрикс. — Но я наслал на море туман, и корабль с юга должен был заблудиться в нем…
— Корабли пришли с севера, о мудрейший, — прохрипел воин и повалился на бок. — Два корабля, второй стоит напротив скалы Треглава… — Тело его мучительно изогнулось, и он испустил дух.
— Уходи, Отец, — раздался спокойный голос одного из младших друидов. — Уходи, Гулл отвернулся от нас.
— Поднимите ее, — приказал Дивиатрикс, указывая на Кагату, — я должен узнать Имя! Здесь волшба посильнее нашей: корабль должен был прийти с юга, и на нем плыл всего один ванир…
Нити, окутывавшие тело жрицы, сгустились, и ее тело, мучительно выгибаясь, всплыло над каменным полом. Из уст старухи вырывался лишь невнятный клекот.
Дивиатрикс ухватился за рукоять магического ножа и извлек его из своей груди: на его одеждах не осталось ни крови, ни прорехи. Друид поднял нож над головой и возгласил:
— Кха-поттам! Войди! Да пребудет Имя в клинке, да будет Оно хранимо богами Солнца и Луны, да перейдет оно к Избраннику, когда того пожелает Гулл! Возгласи, жрица, возгласи оставшуюся часть!
Как только друид извлек магическое оружие из своего тела, дух Потерявшего Имя вырвался из объятий богов и ринулся из звездных пределов вниз, к оставленной плоти. Последнее, что он видел, была фигура могучего полуобнаженного воина со сверкающим кругом на груди.
Ночное и дневное светила проплывали по этому кругу, воин держал в руках огромный двуручный меч, а в его черных, как смоль, волосах играли звездные вихри и сполохи невиданного огня. Через мгновение юноша вновь обрел тело, и тело было цело, без малейших следов страшного обряда.
Кагата извивалась в двух локтях над полом склепа. Глаза старухи закатились, по подбородку текла желтая слюна.
— Имя!! — вновь возгласил верховный друид. — Во имя Корней и Кроны, закончи Имя!
— Ко!.. — вырвалось из захлебывающейся слюной глотки.
— Дальше! Говори, говори!
Но это было последнее, что успела выкрикнуть жрица. Влетевшая через верхнее отверстие стрела пробила морщинистую шею, и тело Кагаты рухнуло на пол безжизненным меховым кулем.
Нож в руках верховного друида вспыхнул голубоватым сполохом и погас. Дивиатрикс отступил куда-то за алтарь и пропал с глаз лежащего на нем юноши.
Потом по брошенным из отверстия веревкам вниз скользнули тени в рогатых шлемах, и началась
