резня.
Конан выбрался на берег возле шлюпок, доставивших с «Дочери морей» зингарских головорезов. Двое караульных умерли быстро и беззвучно. Киммериец огромными прыжками понесся вверх по склону, огибая скалу Треглава. Впереди показалось зарево: горели деревянные вышки возле резных ворот в ограде капища. Конан уже слышал крики дерущихся и звон стали, когда у него за плечом раздался негромкий повелительный голос: «Остановись, воин!»
Киммериец резко обернулся, сжимая в руках меч. Между двух огромных валунов стоял старец в длинных одеждах, его серебристая длинная борода словно светилась в убывающем свете луны, от которой остался только узкий серп.
— Кто ты? — спросил Конан, уже догадываясь, каков будет ответ.
— Дивиатрикс, верховный друид северных пиктов, — отвечал старик, — ты ведь знаешь.
— Обряд… совершен? — Варвар почувствовал, как у него перехватило дыхание.
— Жрица погибла и не успела назвать все Имя.
— О Кром! Значит, Арэль снова попал в плен?
— Ты сказал «снова»?
— Я… оговорился.
— Если ты называешь Арэлем Избранника, то он здесь.
Старик отступил в сторону, и Конан увидел юного пикта. Друид извлек из-за пояса каменный нож с волнистым лезвием и протянул его киммерийцу.
— Опусти свой меч, воин, и прими от меня Клинок Духознания, в коем скрыта часть Подлинного Имени Избранника, — недостающую предстоит найти тебе.
Конан взял нож. Тот был тяжелым, каменное лезвие местами выщерблено.
— Признаться, представлял его другим, — сказал варвар. — Обычный тесак, таким и убить недолго…
— Ты не хуже меня знаешь, что видимость вещей не всегда отражает их сущность, — спокойно возразил Дивиатрикс, — надо только уметь извлекать ее.
— И что я должен с ним делать?
— Окунуть в воды Источника Судеб, в котором скрыты Подлинные Имена всех существ, которые обитали в нашем мире в далеком прошлом, обитают сейчас и только еще родятся через много столетий. Ты спросишь — где искать его? Отвечу: под корнями Мирового Древа, которые везде и нигде. Его нельзя найти, если ищешь нарочно, лишь те окунаются в его воды, кто доверяет своей Судьбе. Иди куда шел, и пусть Избранник последует за тобой.
— Но почему ты мне доверяешь? — удивленно спросил варвар. — Я пришел в твое капище с мечом, намереваясь отобрать Арэля силой, и вовсе не просил, чтобы кто-нибудь возлагал на меня великую миссию. Хотя не ты первый говоришь мне о том, что я призван совершить нечто особенное, я-то знаю, что просто борюсь за свою жизнь.
— Воля человека гораздо чаще совпадает с волей богов, чем мы думаем, — сказал друид, — тот, кто живет сообразно своим побуждениям, достигает большего, чем иные, испрашивающие дозволения на каждый свой шаг у высших сил. Но тот, кто забывает, что над ним есть боги, терпит поражение.
— Кром, — киммериец мотнул головой, — я не понимаю твоих слов!
— Видел тебя на ветвях Мировой Кроны, — продолжал Дивиатрикс все так же негромко, — там, в Неопалимой Куще. Ты был един с Избранником, и боги приняли вас обоих. Смысл этого видения скрыт от моего разумения, но я узнал тебя по диску на твоей груди.
Только сейчас Конан вспомнил о медальоне Дестандази, который Сантидио повесил ему на шею в трюме диеры, намереваясь вернуть дух киммерийца из высших сфер на землю.
— Ступай к своим людям и возвращайся с ними на корабль, — сказал друид.
— К своим людям?
— Ваниры, проникшие в священный склеп, уже мертвы, хотя и мои помощники погибли. А зингарцы снова признают тебя капитаном, как только ты докажешь им свою силу.
Старик отступил в тень валунов и исчез — то ли там скрывался тайный проход, то ли Дивиатрикс просто растворился в воздухе. Конан махнул Арэлю рукой, подзывая, и юноша подошел к нему. Он был абсолютно наг, на теле виднелись узоры какой-то засохшей бурой грязи.
— Узнаешь меня? — спросил киммериец, тут же спохватившись, что Арэль не может его знать, так как в этом времени они встретились впервые.
— Ты Конан, король аквилонский, — сказал пикт уверенно.
— Ладно, — варвар не смог скрыть удивления, — идем наверх, раздобудем тебе какую-нибудь одежду.
Они прошли через пролом в частоколе и оказались внутри ограды капища. Двор освещали горевшие вышки, повсюду валялись изувеченные тела пиктов, ваниров и зингарцев. Возле покосившегося каменного идола со стертым ветром лицом толпились уцелевшие — в основном головорезы с «Дочери морей», но виднелись и несколько рогатых ванирских шлемов, чьи обладатели потрясали двулезвенными топорами и что-то выкрикивали на своем языке. Несколько человек держали рыжего Отгара, заломив ему за спину руки.
— Проклятый колдун! — услышал Конан выкрики. — Это ты заманил нас сюда, наболтав о сокровищах! Ты погасил луну нам на погибель!
— Проклятый ублюдок, — вопили ваниры, — ты послал наших на смерть к подземным демонам! Они обрушили своды, все погибли, наш вождь мертв!
— Смерть колдуну! — неслось над капищем по-зингарски.
— Смерть! Смерть! — вторили ваны на своем языке.
— Остановитесь! — перекрывая гвалт, прокричал вдруг Отгар. — Вот виновник всех наших бед! Этот черный маг, этот слуга мрака опять подстроил нам ловушку и явился сюда, чтобы насладиться зрелищем гибели и разрушения — вот кто достоин самой жестокой казни!
Вырвав руку, Отгар указал на Конана. Толпа обернулась, люди растерянно уставились на своего бывшего капитана, невесть откуда взявшегося без цепей и при оружии.
— Смерть Бастану! — выкрикнул кто-то не слишком уверенно.
— Давай, подходи, — сказал киммериец, вытаскивая меч, — давненько-ко я не пробовал свежей печени…
— Не приближайтесь к нему, — крикнул Отгар, — в него вселился демон! С ним справится только такой же одержимый. Позовите Харлада!
Толпа расступилась, открыв сидевшего на земле человека в набедренной повязке. Тело его было покрыто ранами и ссадинами, а небольшие усы слиплись от крови.
— Только не это, — простонал варвар, опуская меч, — я не могу убивать его каждый раз…
— Харлад! Харлад! — орали ваниры, потрясая топорами.
Берсайк открыл глаза и поднялся. Он повел головой, словно принюхиваясь, и медленно двинулся к Конану.
— Послушай, — киммериец примирительно выставил вперед пустую ладонь, — я не спал с твоей матерью и не мочился в твое вино…
— Если ты муж чести, отбрось свой меч и сразись с ним! — крикнул Отгар. — Харлад, этот человек говорит, что съел печень твоей сестры, убей его!
Берсайк ударил себя в грудь и издал боевой вопль. Поняв, что схватки не избежать, Конан в сердцах отшвырнул меч и приготовился вторично отправить безумца на Серые Равнины. Убей он берсайка с помощью оружия, эта победа стала бы его поражением: зингарцы считали, что честный поединок предполагает либо сталь с обеих сторон, либо отсутствие таковой у обоих участников, и Отгар, видимо, хорошо это знал.
Когда их разделяло шагов десять, Харлад зарычал и ринулся вперед… И в тот же миг тяжелая стрела вошла ему в левый глаз, сокрушив череп и вышибив наружу мозг. Берсайк зашатался и рухнул навзничь, как
