Африка…
Мисти решительно захлопнула альбом. Николас был прав. Не надо рисковать — и тогда останешься целой. Она только что согласилась взять себе собаку. Теперь ей не выбраться отсюда…
На столе ее стоял включенный компьютер. Повинуясь некоему импульсу, Мисти набрала в поисковой строке: «Николас Холт, дизайнер морских судов». У этого человека оказался собственный превосходный сайт! На нем были размещены фотографии яхт и больших лайнеров — один другого краше, — и все это было творением рук Николаса Холта.
Холт был всемирно известен. И наверняка очень богат. И такой человек решил, что Бэнкси-Бэй для него — самое безопасное место?!
— Теперь у меня есть собака, — напомнила она себе.
На диких горнолыжных спусках, наверное, холодно и ветрено. А в Шотландии туманы и комары. Кто знает, какие опасности ее там поджидают?
«Поэтому возьми себя в руки, занимайся насущными делами — и забудь о своих детских мечтах. Бери пример с Ника Холта. Считай, что Бэнкси-Бэй — самое безопасное место на земле».
Но мечты не рассеются по команде. И собака не проживет целую вечность. Деньги на исполнение ее «списка желаний» по-прежнему целы. Она может осуществить свои мечты немного позже.
Глава 4
Кетчуп решил жить.
В девять утра Мисти смотрела на собачку с некоторым благоговейным страхом. Она все еще лежала под капельницей. Ее задняя нога была в гипсе, на тельце — многочисленные ссадины и царапины, замазанные каким-то ужасным цветным антисептиком, но Кетчуп смотрел на нее своими огромными глазами и… вилял хвостом.
На хвосте почти не осталось шерсти — наверное, когда-то это был очень красивый хвост… Глаза, которые смотрели на нее, были наполнены надеждой.
— Не понимаю, почему его никто не взял из приюта? Ведь он был там две недели! — воскликнула она, обращаясь к Фреду, и старый ветеринар, улыбнувшись, отключил капельницу, укутал песика и протянул ей.
— Ни у кого нет такого доброго сердца, как у тебя, Мисти. И никто не захотел взять на себя такую ответственность, кроме тебя.
— Какая разница? Буду теперь заботиться и о собаке, — сказала она, почувствовав горечь.
Мисти и так уже не могла никуда уехать из Бэнкси-Бэй из-за бабушки. С Кетчупом ей будет легче жить — и тяжелее в то же время.
Уложив пса на пассажирском сиденье, Мисти разговаривала с ним всю дорогу домой:
— Тебе понравится у меня. Я живу в большом доме. Он старый, удобный, и рядом — пляж. Ты сможешь бегать там, когда выздоровеешь. А там столько интересных запахов… — Но потом, не сдержавшись, она добавила еще кое-что: — И сегодня днем к нам приедут друзья, чтобы повидать тебя. Это Бейли и Ник. Тот самый человек, который тебя спас.
Кетчуп потянулся и уткнулся носом ей в колено. Да, его нужно было поместить в задний отсек, за решетку, но Мисти решила, что этот паренек и так слишком много времени в своей жизни провел за решеткой.
Сколько несчастий и болезней в этом мире! Мучительные воспоминания вспыхнули в голове Мисти. Первый сердечный приступ у деда. Ее бабушка, страдавшая артритом, была потрясена. Мисти тогда исполнилось всего тринадцать лет, но она уже стала понимать, какая тяжесть легла на плечи бабушки.
Затем появилась ее беспечная мать — так же внезапно и неожиданно, как она появлялась всегда, хотя за всю свою жизнь Мисти видела ее не более пяти раз. Мисти стояла возле кровати деда, глядя на испуганное лицо бабушки. Она помнила, как мать, которую она едва узнала, обняла ее бабушку, а затем повернулась и ушла — к друзьям, которых никто здесь не знал, и к эффектному, яркому автомобилю, ожидавшему ее.
«Все будет хорошо, — сказала мать бабушке и неуместно весело махнула рукой. — Я рада, что смогла приехать сюда. Я знаю, что папа поправится. Он сильный, как конь, и я знаю, что на Мисти можно положиться».
— Видишь, — сказала Мисти маленькому песику. — Моя мать была права.
Дом Мисти невозможно было пропустить. Три мили от города, в стороне от дороги. Вокруг на зеленых пастбищах мирно паслись коровы. Вдали мерцало море, и Ник, побывавший в самых прекрасных уголках планеты, почувствовал, что это место — один из таких уголков.
Это спасительное убежище, подумал он. То самое место, где мужчина мог обрести дом…
Мисти была на веранде. В ожидании их приезда она сидела в просторном плетеном кресле-качалке, окруженная выцветшими подушками. На коленях ее лежал коврик. Где-то под этим ковриком скрывался Кетчуп. Когда они вышли из машины, Ник увидел его нос.
И снова он почувствовал какой-то болезненный укол. Чего? Желания? Он хотел, чтобы это был его дом?
Это место… Эта женщина…
Вчера он излил ей свою душу, что, наверное, не следовало бы делать. Однако Ник не чувствовал ничего угрожающего с ее стороны.
— Я не могу встать! — крикнула она, и Ник почувствовал, что уже полюбил этот звонкий голосок. — Мы только что уснули.
Будто отрицая ее слова, из-под коврика показался хвост и сонно пошевелился.
Бейли взбежал по ступенькам, чтобы поскорее поздороваться с мисс Лоуренс, а Ник не спешил и смотрел, как его сын осмотрел собаку, как улыбнулся Мисти, затем забрался к ней на кресло.
Что-то екнуло в его груди, и Ник отругал себя. Его чувства были сентиментальны, слезливы и старомодны. Сейчас Мисти пригласит их в дом, станет угощать домашним печеньем и лимонадом. Возможно, устроит пикник на берегу моря. Скорее всего, она готовилась к их приезду: испекла горячие ароматные пирожки, достала из кладовки домашние заготовки. Все это уложила в красивую плетеную корзинку, накрытую белой салфеткой в красную клеточку….
— Вы вовремя приехали, — сказала она, прервав его мечты о домашнем очаге. — Я застряла.
— Застряла?
— Я мечтала о ланче, но Кетчуп начинал дрожать каждый раз, когда я ставила его на пол. Поэтому, надеюсь, я могу посидеть здесь, пока вы приготовите мне сэндвич. — Она нахально взглянула на него: — Сыр и помидоры?
— Легко, — сказал он, распрощавшись с сентиментальной чепухой.
— Хлеб — на кухонном столе. Сыр — в холодильнике, а помидоры — в огороде. И я люблю, чтобы слой сыра был толстым.
Ник усмехнулся, и Мисти заметила это:
— В чем дело?
— Я думал, что стол уже накрыт, на нем стоит дрезденский фарфор и все такое прочее.
— У меня есть дрезденский фарфор, — сказала она, непринужденно махнув рукой. — Он в буфете в столовой. Вы правы, мы с Кетчупом будем рады получить наш сэндвич на дрезденском фарфоре.
— Вы шутите.
— С какой стати мне шутить об этом? Почему бы не подать нам наши сэндвичи на дрезденском фарфоре? Это очень важные вещи, сэндвичи. Ты хочешь сэндвич, Бейли?
— Мы обедали, — стесняясь, произнес Бейли.
— Разве это имеет значение? — изумленно спросила Мисти. — Ведь сегодня выходной. Мы можем есть сэндвичи целый день, если захотим. Мы можем попросить твоего папу приготовить нам сэндвич? Он хорошо готовит?
