— Куда?
— На дмитровский участок…
— А «дрозды»?
— Сменяют корниловцев у Кром… — Чем вызвана перегруппировка?
— Движением Ударной группы… Настроение наших офицеров и солдат подавленное.
«Ото дило!»—Безбородко начал старательно заполнять лист бумаги важными сведениями.
Он, казалось, вовсе перестал интересоваться личностью Сероштанного. Дописав последнюю строчку, отдал донесение Карпухину:
— Зараз скачи в штаб бригады!
— А с марковцем что прикажете делать, товарищ командир полка?
Безбородко махнул рукой:
— В трибунал!
Глава двадцать восьмая
В кабинете начальника станции Песочной сидел Антон Семенихин, поджидая Степана, за которым был послан вестовой. Помещение освещалось керосиновой лампой с закопченным стеклом, и ветер, по- разбойничьи врываясь через разбитое окно, заставлял мигать и сильнее чадить желтое пламя.
Из соседней комнаты доносились звуки телеграфного аппарата. Старенький путеец, сверкая лысиной, говорил в открытую дверь:
— Так вы питерский, товарищ командир? Ха-ароший город! Сын у меня там служил в армии, все открытки с видами дворцов присылал.
— А сейчас где ваш сын? — спросил Семенихин.
— Воюет, где же солдату быть! В последнее время писал из Луги: Юденич там напирает…
Семенихин молчал. Тревога за родной Питер не давала ему покоя, как и во время летнего наступления Юденича. Но теперь решающее значение для революции имели орловские поля, и он думал о них, пересеченных красноармейскими цепями, думал о предстоящем генеральном сражении.
Услыхав знакомые шаги за дверью, Семенихин поднялся и зашагал, прихрамывая, вдоль стены.
— Получен приказ, — он посмотрел Степану в лицо: — ночной атакой выбить противника из Орла.
— Хорошо, — сказал Степан, просовывая в стекло лампы тоненькую полоску бумаги, чтобы раскурить трубку.
— Хорошо только до сих пор. Дальше будет похуже. — Семенихин прикрыл поплотнее дверь в комнату телеграфиста. — Приказано атаковать маневренным батальоном город, занятый корниловской дивизией!
— Это серьезно? — вынув изо рта трубку, Степан пристально взглянул на товарища.
— Вполне серьезно. Читай! — И командир полка показал письменное распоряжение комбрига, в котором была ссылка на приказ командующего армией.
— Антон Васильевич, что это такое? Мало ошибок, мало науки, оплаченной кровью и жизнями лучших людей?
Семенихин продолжал ходить возле стенки, все сильнее прихрамывая. Не раз уже говорили они откровенно о том, что мучило и терзало их каждый день, что осложняло и без того тяжелую страду войны.
— Работа оставшихся военспецов! — сказал Семенихин, отвечая то ли Степану, то ли собственным мыслям о тайных силах, стоящих за этими несуразностями. — Им, видишь, надо показать, будто они пытались вернуть Орел…
Степан постучал трубкой о стол.
— Мы не пытаться должны, а действительно взять город! Разведка доносит, что корниловцы на радостях занялись повальным пьянством и грабежами. Обстановка требует немедленно предпринять решительную атаку. Но, разумеется, не маневренным батальоном.
Они развернули топографическую карту и стали изучать северные подступы к Орлу. Решили двинуться вдоль железной дороги, чтобы нанести основной удар по вокзалу — главному пункту сосредоточения вражеских войск и подвижного состава.
Когда разработали детальный план атаки, надели полевые сумки, захватили оружие и вышли.
Степан присоединился к батальону Терехова, выступившему головным. Справа и слева пехотной колонны двигались пулеметы. Вперед была выслана цепочка дозорных.
Уступами за головной колонной следовали остальные батальоны полка, а на другую сторону железнодорожного полотна Семенихин выслал боевое охранение.
Темнота, упругая и сырая, колыхалась над полями, по которым с воем метался ветер, шуршали жесткие, неведомо откуда принесенные листья, и больно хлестала в лицо ледяная крупа, Люди шли, подняв воротники шинелей, прислушиваясь к неясным звукам, долетавшим из города…
Шагая по неровной, словно вспаханной и окоченевшей дороге. Степан узнавал во мраке знакомые фигуры Терехова, Севастьяна Пятиалтынного, наводчика Шурякова. Он уже представлял себе, как, используя момент внезапности, ворвется с батальоном на вокзал, сомнет вражеские заслоны, захватит бронепоезда; а тем временем Семенихин вступит с основными силами в центр города…
Ведь, оставляя позицию на берегу Оки, Степан отошел к северу с мыслью тотчас организовать контратаку. Это было единственным средством унять боль поражения. Иначе Степан никогда не посмел бы смотреть в глаза землякам-орловчанам, брошенным на произвол белогвардейщины, и вспоминать о своих стариках, о детях, о Насте, которых война, быть может, угоняла все дальше от родного края.
«Только бы незаметно подойти, — думал Степан. Осталось не больше трех верст…»
Вдруг неподалеку захлопали винтовки дозорных. И в ту же минуту поднялась пальба встречных колонн, не успевших даже развернуться для боя.
— Господа офицеры, вперед! — рявкнул зычный голос.
Степан, бросая гранату, крикнул:
— Товарищи! Огонь по наемникам капитала! Батальон корниловцев кинулся в штыки. Красные
встретили его гранатами, пулеметными очередями и винтовочным огнем. Затем бой перешел врукопашную. Советские войска столкнулись с офицерскими рядами до того стремительно, что некоторое время ничего нельзя было разобрать в общей свалке.
Вскоре корниловцы почувствовали себя окруженными с трех сторон и побежали. Только небольшая кучка вышколенных белогвардейцев, остервенев, продолжала сражаться. В этом коротком яростном бою Степан был ранен штыком в плечо. Офицера, нанесшего ему удар, красноармейцы сбили с ног…
Степан остановил занесенное над поверженным врагом оружие, крикнул:
— Фамилия?
— Тальников… прапорщик Тальников, — сказал корниловец. — Пощадите! Я буду вам полезен… собственными руками задушу Гагарина…
— С Гагариным у нас другой счет, — перебил Степан и, расстегнув мокрую шинель, крепко зажал здоровой рукой рану. — Какими силами белые ведут наступление?
— Нашему батальону под, командой Гагарина приказано захватить Песочную; в дальнейшем — продвигаться на Мценск, согласно плану главнокомандующего…
Красные и белые залегли в темноте друг против друга, постреливая и окапываясь. Степан послал связного к Семенихину с запиской:
«Ведем встречный бой с противником силою до батальона. По показанию пленного офицера, Деникин не изменил своего намерения двинуться к Москве.
02 ч. 14/Х. Жердев».
Ночью в полк Семенихина беспрерывно прибывали люди из разбитых под Орлом частей. Они
