на стул, обхватил ладонями голову, ждал, пока достанет.
Один из автоматчиков включил чайник, сыпанул в кружку заварку и ушел.
Иван тяжело вздохнул, протер слезящиеся глаза, налил еще полстакана, выпил, откусил кусок колбасы.
– Неласково встречаешь. – Чума присел в плетеное кресло. – Мы с тобой вроде братья, на крови клялись.
– Так кровные братья и убивают, – Сыч откашлялся. – Посторонние в мокрые дела не лезут. Ну, что у тебя?
Илес объяснил, что ментов от дома, где держат дипломата, убрали и ему обещано, что после первого выстрела минут тридцать в переулке никто не покажется. Он сам, Илес Татаев, участвовать не может, людей не даст, но наводка абсолютно точная, дело плевое.
У солдат пистолет, может, два, но ребят можно уговорить и дипломата с семьей забрать. За работу Иван получит два миллиона «зеленых».
– Ой, Илес, достал ты меня с этими айзерами. А если сделаю, ты из моего района уйдешь?
– Могу уйти, так придут другие, – усмехнулся Чума. – Тебе одному такой кусок не удержать.
– Пусть у меня голова болит! – Иван опохмелился, почувствовал легкость. – Уйдешь?
– Сделаешь, уйду. Но тогда ты получишь не два миллиона, а полтора.
– Да подавись! – Иван вновь отпил из стакана и крикнул: – Парни, идите сюда, разговор имеется!
Рабочий день еще не начался, но клерки уже суетились, и вице-премьер пил чай в кабинете. Увидев Горсткова, он не удивился, пожал миллиардеру руку, не менее радушно поздоровался с Гуровым.
– Вы меня извините, у человека к вам срочное дело, а я на минуточку отлучусь, – сказал Горстков и вышел.
– Чаю хотите? – Молодой чиновник взглянул на полковника внимательно, с некоторым любопытством. – Я сразу подумал, что вы мало похожи на секретаря, – он мельком, но достаточно открыто посмотрел на часы.
Гуров коротко изложил суть проблемы.
– Почему вы не обратитесь к своему министру?
– Министр получает указания от вас.
– От меня лично он никаких указаний не получает. Уважаемый господин полковник, вы обратились не по адресу.
– Я не знаю, от кого лично получает указание министр, – сдержанно ответил Гуров. – Я не знаю, исходят они из Совмина или окружения президента. Но я знаю, что в Москве похищена семья иностранцев и в случае прямого нападения они могут все погибнуть. Их кровь прольется на флаг России.
– Вы, случаем, не поэт? – поинтересовался чиновник, продолжая пить чай.
– Нет, я только офицер милиции. Я человек старомодный, совесть и честь мундира для меня не просто слова.
– А все чиновники равнодушные люди и взяточники. – Хозяин кабинета положил в рот дольку лимона, отодвинул стакан. – И что вы мне предлагаете делать?
– Вы можете позвонить моему министру и спросить у него, как продвигается дело по розыску похищенного посла, – ответил Гуров.
– А как я объясню президенту, что ввязываюсь в историю, которая не имеет к моим обязанностям никакого отношения? – спросил чиновник.
Гуров уже обдумал подобный вопрос и сразу ответил:
– К вам обратился финансист Юрий Карлович Горстков, которому данный вопрос задают его западные коллеги. И вы посчитали, что накануне подписания многомиллиардных соглашений скандал с убийствами и прочим криминалом России совершенно не нужен.
– Вы излишне часто повторяете слова: честь, флаг, Россия, – раздраженно сказал чиновник и вновь взглянул на часы. – Хорошо, я обдумаю ваше предложение. Всего доброго.
После разговора с неизвестным ментом Николай Рощин, усадив за стол Юрия Зарова и Леху Большого, объяснил создавшуюся ситуацию.
– Что предпримем, однополчане?
Заров, как обычно, сидел ссутулившись. Леха мял свои огромные ладони, сопел, долго молчал, наконец, смущаясь, произнес:
– Когда можешь, так наступаешь, случается, отходишь назад. Только сопляки считают, отступать стыдно.
– Верно, Большой, надо линять отсюда, – поддержал товарища Заров. – Пяток автоматчиков, и мою квартиру превратят в решето. Предупредим Рафика и тихо уйдем, из Москвы смотаем. Россия большая. Дипломату ничего не сделают, он потерпевший. К тому же иностранец.
Рощин облокотился на стол, подбородок упер в сильные ладони, молчал, кашлянул, через силу сказал:
– Вы правы, здесь ловить больше нечего, я только солдат, пират-захватчик из меня не получился. Втравил я вас, извиняйте.
– Кончай, командир, мы не малые дети, – ответил Заров. – Разбуди посла, скажи, мол, мы уходим.
– Правильно, – Рощин кивнул. – Идите. – Он положил на стол пачку долларов, которые взял у генерала. – Ты, Юрка, через месяц можешь сюда вернуться, квартира твоя, ты не ведаешь, что здесь творилось. А ты, Большой, спокойно возвращайся домой, ты ни в чем не замешан. Уверен, никто копать не станет, властям наша история – кость в горле, кончилась, и забыли.
Заров с Алексеем переглянулись. Юрий, более разговорчивый, сказал:
– Не понял, командир. А ты куда?
– Я тут побуду, – ответил Рощин. – Власть хреново сдает, передергивает. Понимаете, звонили нам из ментовки, значит, они наших айзеров забирать не собираются. ФСБ… Думаю, теперь им здесь нечего делать. У них все отыгралось. Полагаю, пришлют нормальных уголовников. Ну, этих я немного знаю. Я посла у власти забрал, я власти и вернуть должен.
– Николай, ты меня знаешь, – Заров пожал костлявыми плечами. – Я тут побуду.
– Ваши дела, вы ребятки взрослые, – Алексей поднялся. – Пока все тихо, я свое барахлишко переберу, взгляну, в каком оно состоянии.
Как известно, Большой привез из дома рюкзак с оружием, сейчас разложил, начал рассматривать.
Рощин разбудил посла, его жену и сына. Гема спала в другой квартире, вместе с Шамилем.
Рафик быстро оделся, хмуро выслушал Рощина, сказал:
– Я так понимаю, меня родные партийцы в очередной раз продали?
– В политике не разбираюсь, – сердито ответил Рощин. – Заберите свои вещи, возьмите жратвы и перебирайтесь в соседнюю квартиру.
Шамиль уже не спал, кормил девочку кашей. Увидев посла с семьей, парень недовольно сказал:
– Вроде договорились, здесь моя территория.
– Зайди, командир, – Рощин вернулся в квартиру Зарова, когда Большой распаковывал свой арсенал.
Шамиль тут же схватил пистолет, ловко передернул затвор.
– Не балуй, положи, – Юрий навис над парнишкой. – Тебе, как взрослому, ответственное задание поручают, а ты в войну играешь. Твои подопечные – люди гражданские, им рядом воин необходим, дух поддержать. Если гости пожалуют, а ты из пистолета стрельнешь? Бандиты из «калашникова» по двери полоснут, ты женщин подставишь, – Заров отобрал у Шамиля «макаров». – Каждый должен знать свой маневр. По мысли, в твою квартиру сунуться не должны. Если стрельба начнется, рано или поздно менты появятся. Ты, парень, человек бывалый, разберешься, кто есть кто. Дверь откроешь только гостям и сдашь своих подопечных. Ты малолетка, тебя не тронут. – Боец взялся за цепочку, висевшую на шее Шамиля, сунул ему под нос пулю. – Не забывай, брат, ты мой должник.
Две легковые машины с автоматчиками остановились в квартале от дома Зарова. Иван Сыч из машины не выходил, давал последние указания:
– Значит, нам нужен дипломат с семьей, солдат можно мочить, но сначала я попытаюсь с ними
