– Извини, бабские дела. За ужин спасибо, но именно сегодня лучше бы ты меня встретил. – Она была в белом махровом халате, как обычно туго подпоясанная, чем подчеркивала свою тонкую талию и высокую грудь, влажные волосы подняты и перехвачены широкой алой лентой.
Она опустилась в плетеное кресло не так легко, как ей хотелось бы, молча чокнулась с рюмкой Гурова, сказала:
– Я говорила, что хочу выйти за тебя замуж. Ты предпринял какие-либо шаги, решил, когда мы заглянем в загс? Где соберемся, кого пригласим?
– Я согласен обсудить этот вопрос, но не сегодня, – спокойно ответил Гуров. – Следует многое обговорить. Для меня женитьба – не штамп в паспорте. Я уже был женат. Давно, в молодости, ничего хорошего не получилось, дважды наступают на одни и те же грабли лишь тупицы.
– Сколько раз я была замужем, не скажу. Не люблю исповедоваться, тем более мужчине. Налей.
Гуров вновь наполнил рюмки, подал горячее.
– Ты понимаешь, что я в любой момент могу уйти от тебя? – Мария явно нарывалась на скандал. – Мне необходим сильный, надежный партнер.
– Твое здоровье. – Гуров встал и выпил, опустившись в кресло, спросил: – Так что ты лгала в отношении «бабских дел»? Попробуй развить эту мысль.
– Случается, я тебя ненавижу!
– Нормально. Ты живой человек, женщина.
– Я талантливая актриса и красивая женщина!
– Если бы ты была только актриса и красивая женщина, я бы тебя вытерпел максимум недели две. Ешь котлеты, остынут.
Мария медленно подняла тарелку, Гуров прижал ее руку к столу.
– В меня ты не попадешь, а мебель испортишь.
– Эта жизнь! – И Мария матерно выругалась.
– Хочешь, я уеду на эту ночь? Случается, человеку следует побыть одному.
– Нет! Как раз сегодняшней ночью мне не надо быть одной!
– Хорошо. – Гуров взял Марию за подбородок, посмотрел в глаза. – У нас есть водка, вино, ванная, кажется, имеется пачка радедорма, два флакона валерьянки. Ты выпьешь, потом заснешь, мы продержимся эту ночь вместе.
Гуров понимал: слишком быстро появляться на Центральном телеграфе нельзя, иначе у Волоха возникнут лишние подозрения. История должна развиваться жизненно– неторопливо, с тягучими паузами. Сыщик предупредил Бестаева, что придет за почтой дня через три-четыре, отправил на свое имя письмо и открытку, опустив их в ящик на самом телеграфе.
Совершенно неожиданно Гурова пригласили в прокуратуру. Оказалось, прокурор тяжело заболел, назначили исполняющим обязанности молодого, с гонором и чьего-то родственника. В общем, особу, приближенную к императору. Фамилия у него была Федин, а имя-отчество – Федор Федорович. Он закончил Гарвардский университет, являл из себя американца и правоведа в первом поколении, носил костюмы в тонкую полоску, клубные галстуки, безукоризненные туфли, дорогие очки и вызывал у подчиненных острую аллергию своим видом. Молодому прокурору откровенно завидовали, что было делом понятным. В прокуратуре продвижение по служебной лестнице процесс медленный. Федин же закончил юрфак университета, проработал год помощником районного прокурора и улетел в Штаты. Прослушав курс лекций в Гарварде, он вернулся в Москву, где получил должность прокурора района, а всего через два года пришел в городскую прокуратуру и. о. прокурора. Все понимали, что за Фединым стоит некая мощная фигура, но какая именно, никто не знал.
Помощник прокурора, приятель Гурова, Федул Иванович Драч позвонил Орлову, сообщил о приглашении и предупредил:
– «Американец» – полное дерьмо, но дело знает, пусть Гуров скажется больным, а к нам пришлите Станислава. Он подурачится на ковре часа два, может, у «сыночка» язва откроется либо еще чего случится.
Гуров, выяснив все подробности, заявил, мол, Станислав ему ближе чем брат, рисковать им нельзя, а он, Гуров, давно не развлекался и такой шанс упустить не может.
Сыщик прибыл в прокуратуру, зашел в кабинет к следователю Гойде, вместе они отправились к новому и. о. прокурора Москвы.
– Здравствуйте, – прокурор взглянул на часы. – Я вызывал вас на тринадцать часов.
– Здравствуйте, – Гуров взглянул на свои часы. – Извините, мы пришли на минуту раньше.
– А по моему хронометру вы опоздали на минуту, – прокурор выдвинул воинственно подбородок.
– Уважаемый Федор Федорович, положите свой хронометр под трамвай, и перейдем к делу, – сказал Гуров, заметив, что прокурор сдерживает улыбку.
– Вы, как я понимаю, знаменитый сыщик Гуров, который собрал в папку уйму макулатуры и хвастается, что раскрыл заказное убийство.
– Господин прокурор, сам себя не похвалишь, дураком помрешь. А ваша проницательность, как вы мигом раскусили меня, просто потрясающа.
Драч махнул безнадежно рукой, опустился на стул, достал трубочку с валидолом. Здесь же рядом с Гойдой сидел неизвестный Гурову молодой человек тоже в прокурорской форме, видимо, следователь, сменивший Игоря Гойду.
– Да, я проницателен! – Прокурор нахмурился, и Гуров окончательно убедился, что перед ним умный, образованный человек с прекрасным чувством юмора.
А так как юмор в прокуратуре до сегодняшнего дня считался абсолютно неприемлемым, то на нового прокурора и валили кто во что горазд. Какие шутки в прокуратуре? Времени ни на еду, ни на сон не хватает, а тут шуточки.
– Уважаемый сыщик, положа руку на сердце как вы расцениваете собранный вами материал? – спросил прокурор.
– А если не класть руку на сердце, а просто сказать, что материальчик сыроват и с тухлинкой? – поинтересовался Гуров.
Драч стукнул вставной челюстью, Гойда начал судорожно искать носовой платок, а молодой следователь выпрямился на стуле так, что послышался хруст позвоночника.
– Так какого черта вы отвлекаете от работы занятых людей и кормите их всяким непотребством? – спросил прокурор. Жестом остановил Гурова, кивнул Драчу: – Уважаемый Федул Иванович, спасибо, вы можете быть свободны. – Бросил взгляд на молодого следователя: – Сереженька, придумай, чем себя занять.
Когда старый Драч и молодой следователь вышли, прокурор присел на край стола, качнул ногой, снял очки, бросил их на стол. Гуров понял, очки прокурору нужны лишь для солидности.
– Господин полковник, так придумайте что-нибудь! Я вам вчера задал вопрос. – Федор Федорович без очков выглядел лет на тридцать, не больше.
– Но я ваш вопрос, господин прокурор, по факсу получил лишь сейчас. Могу ответить. – Гуров хотел было встать, передумал, понимая, что разговор только начинается. – Я не знаю, как в Штатах, а в России принято выполнять приказы старших. Мне сказали, работу по делу прекратить, материалы до ума доведет прокуратура, я приказ выполнил.
– Ну и что вы думаете?
– Решаю, как разгромить преступную группировку авторитета Волоха.
– Все. Разговариваем серьезно. Вы понимаете, что никаких доказательств вины арестованного в деле не имеется. Следователю не хватает фактов, ему только и остается, что уговаривать парня признаться в преступлении, которого он не совершал, да и не имел для того никаких мотивов.
– Мы с Игорем такого же мнения, – Гуров кивнул в сторону Гойды. – Но руководству и общественности, – он тоном выделил последнее слово, – совершенно необходимо раскрыть заказное убийство. Послушайте меня, господин прокурор, я работаю в розыске почти столько лет, сколько вы живете на свете. Я на своем веку повидал киллеров, и если Юрий Авилов профессиональный исполнитель, так я китайский император. А пистолет с отпечатками его пальцев, спрятанный в сливном бачке туалета, это так остроумно, что над такой хохмой никто не улыбнется даже на Дерибасовской. Вот постоянные прогулки «убийцы» мимо гримерной
