будущей жертвы – действительно серьезно.
– Так кто это все организовал? – спросил прокурор.
– Я пытался изложить свои соображения начальству, но есть мнение. Там! – Гуров указал на потолок. – Не следует умничать, необходимо заниматься делом. А так как дел у нас всегда невпроворот, то у следователя Гойды сразу обнаружилось новое, и у меня, полковника по особо важным делам, кое-что новое нашлось. Я не знаю, кто назначил вас и. о., но догадываюсь, кто вас освободит, если начнете делать резкие движения.
– У меня обманчивая внешность, господин Гуров. И вы очень скоро в этом убедитесь. С сегодняшнего дня следователь Гойда вновь ведет дело по убийству Голуба. А кто может вам приказать вернуться к данному делу?
– Да приказать-то может начальник главка. Только генералу Орлову не разрешат. Так что вам придется выйти на первого заместителя министра, – ответил Гуров.
– Мы найдем человека, который на него выйдет. И будьте уверены, ваш первый зам послушается разумного совета.
– Спасибо, Федор Федорович. – Гуров сделал короткую паузу и закончил: – Я бы очень хотел увидеться с вами еще раз. Пойдем, Игорь, пожелаем молодому прокурору попутного ветра.
– Нахал! – рассмеялся прокурор.
– Что выросло, то выросло.
Они раскланялись с молодым смельчаком, прошли в кабинет Гойды.
– Я не знаю, кто за ним стоит, но прокурор, ложась в госпиталь, ясно сказал, кого он оставляет за себя. Но тот человек внезапно улетел за Урал прокурором области, а у нас появился данный индивидуум.
– Интересный индивидуум, – Гуров задумался. – Даже страшно предположить, Игорь: может, мы дожили, и власти считают, что в наших структурах должны работать профессионалы?
– Вы неисправимый романтик, Лев Иванович, – хмуро ответил Гойда. – Во власти перемен не произошло, а в прокуратуре и милиции ветер переменился? Дай нам волю, через полгода мы и сегодняшние власти начнем сажать.
Настал день, и Гуров решил появиться на телеграфе. Пришлось проделать подготовительную работу – изготовить документы на имя коммерсанта, занимающегося перепродажей недвижимости, Ушакова Николая Ивановича, привести в жилой вид конспиративную квартиру, сменить документы и номера у «Пежо», связаться с Интерполом, получить связного, знающего рынок недвижимости в Европе. Возможно, все это пустые хлопоты и операция провалится сразу же: в окружении Волоха мог оказаться человек, знающий Гурова в лицо. Или Волох не станет глубоко копать, захочет увидеть наличность и на этом успокоится. Всего не учтешь, но работать следует по высшему классу.
Гуров не сомневался, Волох собирается обменять на валюту воровской «общак» и показывать, у кого он в обмен на «общак» получил доллары, никому не станет, но риск надо свести к минимуму. Ясно, установив с «иностранцем» контакт, Волох прикажет Бестаева и двух телохранителей, которые работают с Сергеем на телеграфе, немедленно ликвидировать, такие свидетели авторитету совершенно ни к чему.
Генерал Орлов угрюмо выслушал подробный доклад Гурова, почему-то взглянул не на него, а на сидевшего на своем стуле Станислава и недовольно сказал:
– Ты, Лева, умный, но самонадеянный и авантюрист. В твоем плане две дыры. По моему разумению, ты имеешь на успех не более пятидесяти процентов. Значит, столько же у тебя шансов остаться в живых. Ты ни слова не сказал о подстраховке. Последнее я беру на себя. Есть еще один момент, о котором я тебе не говорю, но все время думаю. Я не верю, что конечная цель организатора, а это может быть лишь первый вице-премьер, только захват телевидения. Телевидение – огромная сила, но второстепенная. А главная тебе неизвестна. Сегодня в России нет человека, которого даже телевидение может раскрутить на уровне главного соперника нынешнего властителя. А президент, здоровый или больной, обязательно будет участвовать в выборах. Предлагаю. Не приказываю, а предлагаю. Разделаться с Волохом и его группировкой и отойти в сторону. Не наше ментовское дело влиять на предвыборную кампанию, разбираться в интригах верхних эшелонов. Мы новички на этом стадионе, а новички выигрывают только в сказках и в очень плохом кино.
– Согласен, Петр Николаевич, – неожиданно легко согласился Гуров. – Не стоит карабкаться на сотый этаж, задрав голову и прикидывая расстояние. Давайте наступать на каждую ступенечку, глядя внимательно под ноги. А на каждой площадке переводить дыхание, осматриваться. Возможно, вы абсолютно правы, и мы где-то на трети пути от затеи откажемся, сядем в лифт и спустимся в вестибюль.
Орлов недоверчиво взглянул на Гурова, пожевал губу и решительно сказал:
– Договорились. Но так как я тебе не верю, предупреждаю, – он выдержал небольшую паузу. – Если ты слово нарушишь и чудом останешься жив, то друга ты потеряешь.
– Двух друзей, – добавил Станислав. – А больше у тебя и нет.
– Извини, но иного способа давления на тебя у нас не имеется. Иди. Станислав, задержись.
Гуров вышел из кабинета, опустился в кресло, ослабил галстук, словно это был аркан.
– За горло взяли, – громко сказал Верочке, дипломатично писавшей на компьютере. – Девочка, сделай мне, пожалуйста, чашку кофе.
На следующее утро, тщательно одетый, благоухающий французским парфюмом, Гуров вошел в зал Центрального телеграфа. Сыщик лишь переступил порог, как Бестаев его узнал, взглянул на двух сопровождающих и увидел, как лицо старшего из них застыло, а губы немо выдохнули: «Мент».
Накануне к Бестаеву на квартиру около полуночи зашел Станислав, передал привет, хотя Сергей узнал бы полковника без слов. Уж очень подробно его описывал Гуров.
– Устал, парень? – Станислав прошелся по квартире. – Шикарно живешь.
– Привет, командир, – ответил удивленный Бестаев. – Что случилось?
– Все в норме, – беспечно ответил Крячко. – Я утром был на телеграфе, видел тебя с друзьями. Старший из них… Как его кличут?
– Витун, – несколько растерянно ответил Бестаев.
– Подходящее имя для вора пятидесяти восьми лет от роду, – усмехнулся Станислав. – Он известный уголовник, тридцать лет в зоне, компьютерная память на людей. Волох послал его с тобой в качестве опознавателя. Он если и не видел Гурова, то прекрасно осведомлен о нем. Когда Лев Иванович на телеграфе появится, следи за Витуном. Он живой человек, если опознает Гурова, чем-то выдаст себя. В таком случае почеши ухо. Парень, я не хочу тебя пугать, но в случае твоей ошибки Гуров, возможно, и вырвется, ты умрешь обязательно.
Когда Гуров двинулся через зал и Бестаев увидел лицо Витуна, его сухие шелестящие губы, то сразу все понял. Сергей беспомощно оглянулся – ни одного оперативника либо просто мента в форме, запоздало вспомнил наказ, начал теребить ухо, затем второе.
– Этот? – равнодушно спросил Витун, кивая на Гурова. – Видно, клиент солидный, зови его на выход, скажи, от сапожника…
– Да не бубни ты, – раздраженно ответил Сергей. – Десять раз повторили, не дурак, – и двинулся к окошечкам, где выдавали почту до востребования на буквы от «т» до «я».
Гуров получил письмо и открытку, заглянул на адрес отправителя, сунул в боковой карман плаща и зашагал к выходу, но в дверях стоял наряд милиции в форме. Они, вежливо козыряя, проверяли у выходящих документы. Двум мужчинам паспорта не вернули, передали вместе с владельцами стоящим поодаль двум штатским и майору.
– Это что за чес? – удивился молодой напарник Бестаева. – Обычно задерживают только черных.
В узком проходе скопился народ. Гуров приготовил паспорт, Бестаев держался рядом, два уголовника не отставали. У Витуна не было паспорта, вор достал из кармана справку об освобождении и зашептал молодому напарнику:
– Если меня задержат, передай…
Договорить он не успел – здоровенный кавказец оттолкнул их друг от друга, рванулся к дверям и попытался пробиться через патруль. Тут же получив дубинкой по голове, он оказался в наручниках. Людей разбросало. Бестаев, пытаясь не отставать от Гурова, инстинктивно схватил молодого уголовника за рукав, потянул за собой к дверям.
Патрульные стали плотнее, рассматривали паспорта придирчивее. Наконец Бестаев и Колян, так звали
