ухом, нам приятно слышать, как она мурлычет и трется о нашу руку. Еще ему нравилось вынимать из кармана пачку долларов на глазах у ментов. Он все ждал, когда же они сорвутся, задержат его, потребуют объяснений. Их у Пузырева имелось предостаточно. Но видно, Гуров запретил оперативникам приставать к «объекту» с глупыми вопросами.
Он любил обедать в дорогом ресторане, заказывать бутылку шампанского, икру и другие деликатесы и оставлять половину на столе, так как сам не употреблял. Настя выпивала бокал, остальное оставалось. Ел он мало, девушка есть стеснялась. Он видел, как оперативники пьют чай или минеральную воду. Дважды в ресторане появлялся Гуров, садился у Пузырева за спиной, и он чувствовал на себе спокойный изучающий взгляд сыщика. Полковник всегда сидел отдельно от своих людей и уходил так же бесшумно и внезапно, как и появлялся.
Кирилл съел яйцо, похрустел тостами, выпил кофе, неумело закурил, кашлянул и тут же погасил сигарету. Он никогда не пил спиртное, теперь начал добавлять чуть-чуть коньяка в кофе.
Он убрал со стола и вымыл посуду, подошел к окну, отдернул занавеску, взглянул на знакомую фигуру мента и решил – с Гуровым пора кончать. Как именно кончать, он не имел понятия, да техника его не волновала, важно решение.
Как любой профессионал, он не мог объяснить, почему поступает так, а не иначе. Если спросить у пианиста, футболиста или певца, каким образом он выполняет тот или иной прием, профессионал просто не поймет вашего вопроса.
Пузырев знал, что может убить Гурова, как и любого смертного, когда пожелает. Исключение составляли президенты, короли и шейхи, поскольку не являлись простыми смертными.
У убийцы, помимо арестованного Грека, существовал аварийный канал связи.
Днем он позвонил из телефона-автомата и сделал заказ. Так в хорошей гостинице заказывают завтрак, с той лишь разницей, что завтрак вам приносят быстро, а на выполнение заказа Пузырева требовалось дней пять.
Котов немедленно связался с Гуровым и сообщил о звонке. Сыщик сказал:
– Спасибо, – положил трубку, взглянул на сидевшего за своим столом Станислава. – Поздравляю, он сломался, – будто и не понимал, что оказался под дулом пистолета.
– Так мы историю с проверкой документов отменяем? – спросил Станислав.
– Зачем? Все остается в силе, – ответил Гуров. – Я не хочу, чтобы он понял, что мне известны его намерения.
Во второй половине дня, после обеда, Настя и Пузырев зашли на Тверской в ювелирный магазин, купили сережки и колечко с изумрудами. Вещички были не дорогие, но и не дешевые. Настя смотрела на них, широко распахнув глаза. Помолчала, облизнув полные губы, с трудом проговорила:
– Спасибо, Кирилл, но я такие вещи не возьму. Мама не поймет, а прятать, таиться я не умею.
– Настя, поговорим дома. – Он положил футляр в карман, взял девушку под руку, и они вышли из магазина.
Буквально через минуту у тротуара припарковался милицейский «жигуль», из него вышли два офицера, оперативники, одетые в форму. Бравый капитан козырнул, представился, предложил Насте и Пузыреву предъявить документы. Старший лейтенант незаметно оказался за спиной убийцы, тот оценил маневр по достоинству, понял, что перед ним ряженые оперативники. Усмехнулся, подумав: за кого они меня принимают? Полагают, я разгуливаю по городу с оружием?
– А в чем дело, капитан? – для проформы поинтересовался Пузырев.
Он знал, в чем дело, а капитан наверняка этого не знал. Настя дрожащими руками расстегнула сумочку, достала паспорт. Убийца предъявил пенсионное удостоверение. Капитан изучал паспорт внимательно, на удостоверение глянул мельком, отстранил, вновь козырнул:
– Прошу извинить, придется проехать в отделение. Имеется одна ориентировочка, начальство разберется.
Настя села в машину, убийца уже взялся за дверцу, когда увидел Гурова. Полковник стоял в трех метрах, безразлично смотрел в сторону.
В отделение Пузырева посадили в дежурной части, Настю провели в кабинет, где ее встретил полковник Крячко, предложил чаю, просил не волноваться, отвечать на вопросы. Беседа продолжалась два с лишним часа.
Станислав интересовался семьей Насти, в какой школе она училась и еще черт знает чем. Его задача была проста: продержать девушку в кабинете как можно дольше. А убийца сидел на деревянной скамье в дежурке, им никто не интересовался. Он не мог понять, чего добивается Гуров. Наружка, безусловно, звонок Пузырева из автомата засекла и Гурову доложила. Полковник – упертый маньяк, но отнюдь не дурак. Сыщик должен понять, просто так автоматом не пользуются, просчитать – звонок направлен против него, полковника Гурова. Если он это понял, то зачем вся история с задержанием и проверкой? Или сыщика уж так заклинило, что он забыл таблицу умножения?
В конце концов их отпустили, предложили довезти до дома. Пузырев отказался, взял Настю под руку, отправился в ресторан ужинать.
– Так о чем же с тобой столько времени беседовали? – поинтересовался он, когда они заняли столик и сделали заказ.
– Я всю свою жизнь рассказала, – ответила Настя. – Дядечка очень вежливый и смешной.
– Обо мне расспрашивал?
– Вроде бы нет, – Настя пожала плечами. – Интересовался моими планами, сказал, без прописки долго жить в Москве нельзя, советовал вернуться к маме.
– Правда? – Пузырев обрадовался, совет мента точно попадал в цвет.
Мария аккуратно укладывала свои чемоданы и подчеркнуто спокойно говорила:
– Ты большой мальчик, тебе виднее, и я перееду на свою квартиру. Только извини, полковник, возвращения не гарантирую. Тут уж, следуя твоей присказке, как карта ляжет.
Мария понимала, муж ее убирает из своей квартиры не просто так. Над ним нависла неведомая опасность, и он не хочет, чтобы Мария рисковала вместе с ним. Она все понимала, но злость унять не могла. Он должен рассказать, пусть не все, но объяснить. Соврать, в конце концов! Видимо, он и женился так быстро, чтобы в случае его смерти она, Мария Строева, унаследовала квартиру и машину.
Все это очень благородно, только делается не по-людски. Словно она не человек, он так решил, и все. Да и в реальность опасности Мария совсем не верила, считая происходящее лишь ментовскими штучками. Гуров сидел в кресле, вытянув ноги, курил, смотрел на жену сочувственно.
– Маша, у нас с тобой такие профессии. Я же ничего не говорю, когда ты улетаешь на съемки, неизвестно куда и на сколько?
– У меня нормальная профессия. – Мария закрыла чемодан, села на постель. – Всякий знает, у актеров бывают гастроли, актеры снимаются в разных городах. Чем ты занимаешься, нормальный человек понять не в силах. Я только человек. Возьми чемодан, отвези меня домой.
Мария надела пальто, вынула из кармана связку ключей, бросила на стол.
– Я не знаю, как тебе удастся заставить меня взять эти ключи в руки.
– Жизнь покажет, Маша, – Гуров поднял чемодан и пошел к двери.
Пузырев открыл дверь купе мягкого вагона, внес два дорогих кожаных чемодана, уложил их под сиденье.
– А что я скажу маме? – спросила Настя.
– Я купил два билета, так что соседа у тебя не будет, – ответил он.
– Когда ты приедешь?
– Я напишу или позвоню. – Он вышел из купе, закрыл за собой дверь.
Он ждал ответа на свой звонок и много гулял. Однажды, желая сократить дорогу в парк, прошел между двумя разрушенными домами, натолкнулся на груды строительного мусора, собрался через него перелезть, но его остановил возглас:
– Гражданин, не лезьте туда. – К нему подошел Котов. – Вы испачкаетесь, можете порвать ботинки.
Убийца оглядел мента, уверенный: тот в рукопашной не продержится и минуты. Котов понял, убийца готов напасть, сделал шаг назад, сказал насмешливо:
