нас официант протянул счет и скороговоркой произнес:
– Ресторан закрывается, так что прошу покинуть зал!
Нам не оставалось ничего иного, как расплатиться и направиться к выходу. Вика как раз громко рассказывала о том, что была знакома с убийцей, то есть со мной:
– Я считала ее своей лучшей подругой! Она была мне как родная сестра! Но Арина оказалась предательницей и последней мразью! А теперь выясняется, что Винокурова к тому же и серийная убийца! Я всегда подозревала, что у нее с психикой не в порядке! Вот если бы она оказалась здесь, я бы ей устроила трепку…
Денис осторожно взял меня под левую руку, Таечка – под правую. Наверное, они боялись, как бы я не сорвалась и не кинулась на мэршу. Но я подумала, что смогу навестить супругу староникольского градоначальника и позже, когда все утрясется. И тогда ей придется ответить за все, что она только что сказала!
У нас была еще куча времени, и мы прогулялись по городскому парку, а затем вышли к удивительно красивому дворцу, шедевру зодчества восемнадцатого века, резиденции князей Святогорских. Нынешний глава рода, наследник огромного состояния, время от времени наезжал в провинциальный городок, где некогда жили его предки, а в данный момент он с супругой находился за границей.
Мне очень хотелось оказаться с Денисом наедине, но мешала вездесущая Таечка. Она задавала кучу вопросов, выдвигала теории и постоянно интересовалась тем, что мы намерены предпринять, дабы найти убийцу ее отца. Поразительная вещь – любовь детей к родителям!
Наконец начало темнеть, и мы вернулись в гостиницу. Писательница Ухтомская, как я узнала у администратора, съехала и направилась в Москву.
В краеведческий музей я направилась одна – большая делегация могла бы напугать и смутить Маргариту Вениаминовну, а взять одного Дениса не представлялось возможным – Таечка непременно увязалась бы за нами. Поэтому пришлось сказать, что на встречу с информатором мне придется идти в одиночку.
Ночной Староникольск распространял ауру страха, и мне некстати вспомнился «цветочный убийца», который укокошил около дюжины человек. А теперь, выходит, в городке, далеко не самом большом и густонаселенном, промышляет новый маньяк! Но, скорее всего, дело не в гиблом месте, не в геопатогенных зонах, а в человеческой природе, а она везде одинакова. Вернее, везде одинаково плоха... Там, где есть люди, непременно случаются преступления, в том числе и убийства!
Гордая подобной глубокомысленной сентенцией, пришедшей мне в голову, я ступила под рассеянный свет нескольких фонарей, располагавшихся около здания краеведческого музея. Центральный вход был закрыт, но я вспомнила, что сказала мне Маргарита Вениаминовна: надо обогнуть здание и найти черный ход. Так я и сделала – прошла через захламленный внутренний дворик и оказалась около обитой листовым железом двери с кнопкой звонка. Надавила на звонок, и по зданию разнеслась пронзительная трель. Затем наступила тишина.
Было чрезвычайно неприятно стоять около закрытой двери, в темноте, на задворках музея, и ждать. Тем более что никто пока не спешил впустить меня внутрь. Неужели Маргарита Вениаминовна забыла, что назначила мне встречу? Я нащупала в сумочке пачку денег и подумала, что о таких вещах уж точно не забывают, в особенности небогатые сотрудницы провинциальных очагов культуры. Поэтому надавила на звонок еще раз, и дверь внезапно распахнулась. На пороге стояла Маргарита Вениаминовна собственной персоной. Она радушно произнесла:
– Рада видеть вас! Извините, что не смогла сразу открыть, но пока дойдешь до двери черного хода из моего кабинетика... Кстати, деньги принесли?
Вопрос был резонный, и я вытащила из сумочки пачку денег, помахала ею перед лицом работницы краеведческого музея. Я заметила, как Маргарита Вениаминовна улыбнулась. Что ж, деньги развязывают язык много лучше водки!
– Следуйте за мной! – произнесла женщина, маня меня за собой рукой. – В музее идет капитальный ремонт… вернее, он продолжается уже двенадцатый год, но что поделать, финансирования ведь практически нет...
Мы двинулись по длинному обшарпанному коридору, уставленному непонятными экспонатами, прикрытыми клеенкой. Источников света в коридоре не было, только где-то вдали горела одинокая лампочка. Видимо, в музее экономили на электроэнергии.
– Наша бывшая директриса, Виктория Карловна Олянич, умела выбить деньги из власть имущих. Она даже в министерство культуры, в столицу, ездила, заявки на гранты подавала, собирала пожертвования. Но после того как...
Я задела обо что-то ногой и едва не рухнула на пол. Маргарита Вениаминовна подала мне руку и успокоила:
– Мы почти что пришли! Сейчас надо только спуститься по лестнице.
Лестница была каменная и вела куда-то в подвал. Ну надо же, кабинеты работников располагаются в казематах! Мы снова миновали коридор, который, к счастью, был хорошо освещен, и попали в уютно обставленное помещение, заваленное, впрочем, большим количеством бумаг, книг и экспонатов.
Маргарита Вениаминовна указала на кресло с полинялой обшивкой:
– Прошу вас! И кстати, мы ведь так и не познакомились, я не знаю, как вас зовут...
Я протянула даме деньги и сказала:
– Какая вообще-то разница? Давайте перейдем к делу! Расскажите мне все, что вам известно об убийстве, произошедшем в августе 1979 года.
Маргарита Вениаминовна схватила деньги и принялась их пересчитывать. Не хватало еще, чтобы она заявила, что чего-то недостает! Однако работница краеведческого музея претензий не предъявила и, положив деньги в ящик письменного стола, который тотчас заперла (а ключ она повесила себе на шею!), сказала:
– Хотите чаю? Рассказ будет долгий, поэтому усаживайтесь поудобнее...
Я поняла, что напала на отличный источник информации. Пока Маргарита Вениаминовна громыхала чашками, я спросила ее:
– А вам известно что-либо о так называемом Староникольском союзе?
– Староникольский союз? Нет, ни разу не слышала о таком! Вам с сахаром или без? Хотите пряники или сушки? Имеются также липовый мед и отличное смородиновое варенье...
Мне не терпелось услышать повествование об убийстве, но Маргарита Вениаминовна никак не могла прекратить разыгрывать из себя радушную хозяйку. Наконец, когда передо мной возник столик на колесиках, уставленный тарелочками с различного рода вкусностями и чашками с чаем, работница музея, опустившись на стул, заговорила на интересующую меня тему:
– Итак, вы хотите узнать, что за убийство произошло четвертого августа 1979 года в нашем милом городке... Должна сразу сказать: в ту ночь произошло не одно, а целых два убийства. И они сразу же стали новостью номер один. Конечно, в нашем городке время от времени случаются преступления, и даже «цветочный маньяк» и его подражатель здесь орудовали, но... Но то, что произошло тем летом, было таким непостижимым и ужасным... Именно весной того года я начала после университета работать в здешнем музее. Тогда директором был покойный Карл Степанович Олянич, отец незабвенной Виктории Карловны...
Я нетерпеливо заерзала в кресле, давая понять, что всякие там бывшие директора и директрисы меня ничуть не интересуют. Маргарита Вениаминовна поняла намек и сказала, сделав глоток чая и откусив от пряника:
– Жертвами, обнаруженными ранним утром пятого августа, стали Аристарх Борисович Пересветов и его дочка Калечка, то есть Калерия. Девочка была замкнутой и своеобразной. Думаю, она страдала аутизмом, однако в те годы, да еще в нашем провинциальном местечке, о данном заболевании никто и не подозревал, и многие считали Калечку немного сдвинутой по фазе.
Я взяла с блюдца сушку, попыталась откусить от нее, но едва не сломала зубы – та наверняка хранилась в краеведческом музее как экспонат со времен мезозойской эры и уже успела окаменеть. Моя собеседница же как ни в чем не бывало поглощала древние вкусности, без проблем дробя их своими крепкими желтыми зубами.
