хватало еще, чтобы он признался мне в любви! Мне нужен мой журналистик, а не старый ушастый коротышка-библиотекарь.
– А как же миллиард? – спросила я. – Если мы разоблачим «Зодиака», то вам придется делиться со мной денежками.
– Ради вас, Мариночка, я готов на все! – воскликнул библиотекарь, и я утвердилась в том, что он меня обожает. Вот ведь, бес попутал… И почему на моем пути встречаются всегда те мужчины, которые мне не подходят и которые мне не нравятся? А красавцы наподобие Эдика драпают прочь в неизвестном направлении…
Я поддалась уговорам библиотекаря. Усевшись в его древний автомобиль, мы покатили куда-то, как потом выяснилось, к небольшому ресторанчику в Голливуде. Он принадлежал внучке племянницы покойной Тары Слоним, которую по иронии судьбы звали точно так же – Тара Слоним. Она, кстати, весьма походила внешне на свою бабку, которой «Зодиак» отрезал голову. Сообщить нам ничего нового она не смогла, однако позволила спуститься в подвал, где хранились ящики с бумагами разорившегося пансиона.
Узрев не меньше пяти десятков ящиков, я взвыла:
– И что, вы хотите просмотреть все старые бумажки? Да нам не хватит на это и целого года!
– Вы, Мариночка, не умеете работать с бумагами, – возразил Бальтазаро, – а вот я привык копаться в архивах и выискивать то, что требуется, причем как можно быстрее. Итак, мы ищем подтверждение того, что между жертвами существует связь. За работу!
Он раскрыл один из ящиков, извлек на свет божий старый пыльный фолиант, оказавшийся журналом регистрации, раскрыл желтые страницы.
– Нет, слишком рано, 1903 год. Тогда ни Парсонса, ни Родэ, ни Демарко не было на свете. Они были примерно одногодками. Первым в Голливуде появился Джордж Парсонс, в 1932 году. Ищите ящик с документами за это время!
Я принялась раскрывать коробки и вытаскивать старые журналы. Глотнув большую порцию пыли, чихнула, и в тот же момент услышала возглас Бальтазаро:
– Нашел! Мариночка, клянусь всем святым, я нашел!
Дрожащим пальцем он указал в выведенные бледными сиреневыми чернилами строки. Я вчиталась. 14 августа 1932 года. В пансион въехал новый постоялец, Джордж Парсонс. А двумя неделями позднее, в один и тот же день, 29 августа, Лидия Родэ и Аврора Демарко.
– Они жили бок о бок и наверняка были знакомы! – провозгласил библиотекарь, осторожно вырывая из журнала страницы.
– Что вы делаете? – укоризненно воскликнула я.
– Собираю улики, – ответил невозмутимо Бальтазаро. – А теперь настало время нанести визит внучатому племяннику Джорджа Парсонса. К счастью, он тоже живет в Лос-Анджелесе, в то время как родственники других жертв обитают в других городах.
Мистер Джордж Карлайл, работник почты, принял нас весьма радушно. Ему было около шестидесяти, и он являлся старшим сыном младшей сестры Джорджа Парсонса.
– Наша семья гордилась дядей Джо, – доложил он. – У него был несомненный талант! Если бы «Зодиак» не лишил его тогда жизни…
Он предоставил в наше распоряжение семейные фотоальбомы. Джордж Парсонс оказался статным красивым малым со светлыми волосами и удивительными лучистыми глазами. Если бы я и променяла моего красавца Эдика, то на этого вот актера. Правда, незадача – Джордж Парсонс был мертв без малого семьдесят лет.
Один из снимков явился подтверждением того, что молодые актеры знали друг друга и даже дружили. На старой фотографии были изображены четыре человека – сам Джордж, Лидия Родэ, Аврора Демарко и еще одна девица. Я вытащила фотографию из фотоальбома и обнаружила на обратной стороне надпись – 2 декабря 1932 года.
Через несколько страниц мы наткнулись на иной снимок, на котором были запечатлены Джордж и молодая особа, чье лицо мне показалось знакомым. Так и есть – это та же девица, что мы видели на предыдущей фотографии.
– «Джильда и я. 30 декабря 1932 года», – прочитал коротышка-библиотекарь на обороте.
– Джильда, похоже, была подружкой Джорджа, – рассуждала я вслух. Бальтазаро согласился и спросил у мистера Карлайла, что ему известно о девушке на фото.
– Ах, Джильда? – спросил тот, надевая очки. – Кажется, одна из пассий дяди Джо. Знаете, он был весьма любвеобильным. С Джильдой произошло потом что-то нехорошее. Кажется, она покончила с собой… Или погибла в автокатастрофе… Дядя Джо не любил говориь об этом. Подождите, я принесу вам письма дяди Джо моей сестре…
Он принес шкатулку, извлек из нее несколько конвертов и протянул одно из писем нам.
– Кажется, тут идет речь о Джильде, – сказал он.
Мы с библиотекарем попытались разобрать крючковатый почерк Джорджа Парсонса.
– Ага, вот! Цитирую: «… сегодня познакомился с чудной девушкой, Джильдой Свелл, она живет в номере рядом со мной…»
Библиотекарь продолжал зачитывать откровения покойного актера, а я разглядывала старые фотографии. Право же, какие тогда были смешные одеяния и вычурные прически… Вдруг меня прошиб холодный пот. Я уставилась на запястье Джильды, лежавшее на подлокотнике кресла.
– У вас не найдется увеличительного стекла? – спросила я у хозяина. Тот принес лупу, и я прильнула к фотографии.
– Что вы там увидели, Мариночка? – донесся до меня голосок библиотекаря. В ушах у меня шумело. Я отложила лупу и протянула фото Бальтазаро.
– Взгляните, – велела я. – На что, по-вашему, это похоже?
– Гм… выглядит как браслет… Боже правый! Да ведь он составлен из звеньев – крошечных дисков, сцепленных между собой. И на них изображены…
– Астрологические знаки! – закончила я за него. – Все эти Тельцы, Козероги и Овны. Те же самые значки, что «Зодиак» рисовал на стенах в квартирах жертв.
Библиотекарь закудахтал, а затем стукнул себя по лбу:
– Джильда Свелл. Ну конечно же… – Бальтазаро вытащил из кармана выдранный из журнала регистрации пансиона лист, расправил его.
– Посмотрите на запись от 3 августа. В пансион въехала мисс Джильда Свелл, прибывшая в Лос- Анджелес из Вашингтона.
Прихватив у мистера Карлайла две фотографии и клятвенно пообещав ему непременно вернуть семейные реликвии, мы вышли на свежий воздух.
– У Джильды на руке браслет со знаками Зодиака. И это, уверена, не случайность, – заявила я.
Библиотекарь тем временем морщил лоб, явно что-то припоминая.
– Джильда Свелл… Джильда Свелл… Мне откуда-то знакомо это имя. Но кто же она такая?
Мы стояли в пробке где-то на Мелроуз-Авеню, когда библиотекарь исторг вопль Тарзана:
– Я вспомнил, кто такая Джильда Свелл. Нам нужен Интернет! Срочно!
Как-то умудрившись свернуть в проулок и бросив автомобиль, мы ринулись на поиски Интернет-кафе. Обнаружили, ворвались в зал. Бальтазаро дал машине задание найти все, что имеет отношение к Джильде Свелл.
И первая же ссылка в электронной энциклопедии Википедия все прояснила. На меня с экрана компьютера смотрела та же девушка, что была изображена на фотографиях, позаимствованных у племянника Джорджа Парсонса.
– Джильда Свелл, – прочитала я, – родилась 11 декабря 1913 года в Вашингтоне, округ Колумбия, убита 8 или 9 декабря 1933 года в Голливуде. Убита! Более известна как «Пурпурная орхидея», по названию единственного фильма, в котором сыграла главную роль. В фильме играла также Патриция Дамор-Блок, а выпустила киноленту студия, принадлежавшая Саймону Ван Дорку… Боже, и она скончалась за два дня до своего дня рождения!
– Да, да, конечно же, «Пурпурная орхидея», – бубнил библиотекарь. – Все знают, кто она такая, но мало кто в курсе ее подлинного имени.
