– Ради вас, Варвара Ивановна, я готов на все. Вы должны сказать мне, кто это сделал.
Варя обмерла.
Генерал, помолчав, продолжил:
– Я не стану убивать подонка, хотя очень хочу, причем голыми руками. Он предстанет перед советским судом и понесет заслуженное наказание.
А Варя-то думала, что сможет утаить то, что произошло. Врачи наверняка осмотрели ее, пока она была без сознания, и пришли к единственно возможному выводу: женщина была изнасилована.
– Нет, – ответила Варя. – Прошу вас, забудьте обо всем!
– Я советский офицер и не могу забыть о подобном, – ответил Веселовский. – Мерзавцы, способные на такие поступки, не имеют права коптить землю. Клянусь вам, Варвара Ивановна, что общественность ни о чем не узнает, процесс будет закрытым. Но он должен понести наказание.
Девушка произнесла имя. Веселовский, не расслышав, нагнулся – Варя повторила. Генерал выпрямился. Брови его сошлись на переносице, глаза сузились, крылья носа затрепетали.
– Он за это ответит, – произнес Веселовский и исчез еще до того, как Варя успела что-то сказать.
В палату вошли врач и медсестры, но Варя думала только об одном – какой, однако, благородный человек генерал Веселовский.
Ее спаситель появился только на следующий день. Варя уже вся извелась, терзая врачей вопросом о том, где же генерал. Она корила себя за то, что неосторожно назвала имя наркома – тот испортит карьеру и жизнь не только ей, но и генералу.
Веселовский был сумрачен, когда вошел в палату Вари, но девушка крайне обрадовалась, увидев военного.
– Увы, Варвара Ивановна, вынужден вам доложить: мерзавец все еще жив, – произнес он медленно. – Такие трусы, как он, охраняют свою жизнь при помощи десятков сатрапов, высоких заборов и автомобилей с госномерами. Причем мерзавец не только жив, но и по-прежнему будет занимать свой пост.
Варя смежила веки. Она знала, что ничего изменить нельзя. Берия только разозлится, узнав, что она посвятила во все Веселовского. И чем закончится для благородного генерала его вмешательство? А для нее самой?
– Более того, мерзавец не желает отступаться от вас, – сообщил генерал, и Варя, открывшая глаза, увидела, как у него заходили под кожей желваки. – Поэтому выход один – застрелить его.
– Нет, что вы! – вскрикнула Варя испуганно. – Прошу вас, не смейте и думать о таком!
– Ну почему же? – ответил медленно Веселовский. – Негодяй заслужил смерть, а вместо того он является одним из руководителей нашей страны и партии.
– Я запрещаю вам даже думать о подобном! – сказала Варя. – Если нас кто-то услышит и на вас накатают донос...
– Я не боюсь доносов, – ответил Веселовский. – Я опасаюсь только одного – того, что этот мерзавец совсем скоро вновь причинит вам боль, Варвара Ивановна. Вам нужен защитник. И я знаю, что сумею защитить вас, – продолжил генерал. – Увы, я думал, что мы познакомимся при гораздо более подходящих обстоятельствах, но получилось иначе. Вы – самая прекрасная, талантливая и лучезарная актриса нашей страны! И я не допущу, чтобы какой-то негодяй изгалялся над вами. Варвара Ивановна, вы будете правы, если после слов, которые сейчас последуют, прогоните меня прочь и не пожелаете больше видеть, но... Но я льщу себя надеждой, что вы станете моей женой!
Глава 30
Генерал замер около кровати, его лицо было чрезвычайно одухотворенным. Что ждет ее, если она скажет «нет»? Роль любовницы наркома внутренних дел Лаврентия Берии, человека, который был ей омерзителен. А если она скажет «да»...
– Варвара Ивановна, я понимаю, что мое предложение является для вас полной неожиданностью, но поверьте мне, я ни в коем случае не хочу воспользоваться вашей слабостью, – сказал генерал таким тоном, что Варя тотчас поверила ему. – Я люблю вас, а вы меня – нет, и это вполне естественно. Я предлагаю вам стать моей женой только с одной целью: тогда пузатый мерзавец отстанет от вас, потому что вступать со мной в прямую конфронтацию он побоится. Я прекрасно понимаю, что не вправе ожидать от вас взаимности и на что-то рассчитывать, но защитить вас от притязаний бесчестного труса я просто обязан. Вы...
Он смутился, и Варя отметила, что смущение генералу Веселовскому к лицу.
– Вы станете моей супругой только на бумаге, я ни к чему не стану принуждать вас, и если вы скажете один раз «нет», клянусь, никогда не посмею отяготить вас своей назойливостью. Квартира у меня большая, у нас будут разные спальни, я часто в разъездах...
Веселовский смолк и опустил взор. У Вари на глаза навернулись слезы – этот замечательный человек готов рискнуть своей карьерой и своей жизнью ради нее!
– Я... – заговорила Варя хрипло, – я согласна!
Их зарегистрировали тем же вечером: работница загса прибыла в госпиталь Генерального штаба всего через двадцать минут после того, как поступил звонок от генерала Веселовского. Невестой оказалась не кто иная, как знаменитая актриса Варвара Птицына. Так 24 ноября 1940 года Варя стала женой генерала Веселовского. Она решила, что не будет изменять фамилию, и муж был с ней полностью согласен:
– Варвара Ивановна, я понимаю, что ваша фамилия своего рода торговая марка. Да я сам, признаюсь, буду сбит с толка, если увижу плакат с вашей фотографией и надписью «Варвара Веселовская» вместо «Варвара Птицына».
В начале декабря, покинув госпиталь, Варя затеяла переезд на квартиру к мужу. Их спешная свадьба вызвала бурю вопросов и слухов, но Варя просто не реагировала на них. Генерал сдержал слово – у них были разные спальни, и он никоим образом не пытался добиться от жены благосклонности плотского характера. В самом конце декабря, когда раны на лице и теле затянулись, Варя возобновила прерванные съемки. Каждый раз, возвращаясь по ночам домой, она вздрагивала, если видела черный автомобиль, – ей казалось, что Берия снова послал за ней.
Страхи оказались беспочвенны: нарком не предпринимал ни малейших поползновений. Окольными путями Варя узнала о странном инциденте, который, как утверждали столичные сплетницы, разыгрался в конце ноября: вроде бы генерал-лейтенант Михаил Порфирьевич Веселовский, заместитель начальника Генерального штаба, заявившись в кабинет наркома Берии, приставил к его голове свое табельное оружие и велел принести некую клятву, обещая в противном случае снести тому череп. Сплетня была настолько невероятна, а ее распространение так опасно, что далеко не все были в курсе произошедшего. Те же, кто относился к числу посвященных, уверяли, что слух – не что иное, как злобная выдумка врагов Лаврентия Павловича.
Когда Варя, набравшись мужества, спросила у мужа, было ли подобное в самом деле, тот, отвернувшись, отрывисто произнес:
– Да, все было именно так.
Варя впервые за два месяца совместной жизни бросилась Веселовскому на шею, поцеловала его в щеку и воскликнула:
– Спасибо! Спасибо, Миша! И вы... и ты действительно спустил бы курок прямо в кабинете у... наркома Берии?
Михаил Порфирьевич, чрезвычайно довольный тем, что жена назвала его «Мишей» и на «ты» и к тому же обняла и поцеловала, ответил:
– Если бы он не поклялся именем товарища Сталина, что больше не посмеет и взглянуть на тебя, то я бы пристрелил его, как бешеного пса. Конечно же, меня бы судили как врага народа, а возможно, даже и до суда дело бы не дошло – охрана расстреляла на месте, но я бы знал: он получил по заслугам.
– И нарком Берия дал такую клятву? – спросила Варя, чувствуя к мужу не только бесконечную благодарность, но еще что-то иное, трепетное, нежное.
Веселовский усмехнулся и пояснил:
– Ну, московские сплетники знают не обо всем, что разыгралось в кабинете мерзавца. Или знают, но, трясясь за свои шкуры, молчат. Нарком внутренних дел не только поклялся именем Сталина, но еще и от страха напустил в штаны. Вот что было сильнее любых обещаний!
Варя звонко расхохоталась. Внезапно страхи последних месяцев исчезли, как будто кто-то провел мокрой губкой по испещренной мелом доске. Варя поцеловала мужа, на сей раз не в щеку, а в губы. Генерал
