Веселовский, больше не допускайте промахов. Впрочем, с такой прелестной супругой, я уверен, вы никогда больше не свернете на кривую дорожку!
Варю била нервная дрожь все то время, пока они находились в Кремле, и хуже всего было, что время от времени она встречалась взглядом с Берией и явственно видела в его глазах ненависть, ярость и страх – самое опасное сочетание из всех возможных.
Сталин определенно знал о том, что произошло и на даче наркома, и позднее в его кабинете, но не пожелал открыто вступиться за Варю, недвусмысленно тем не менее приказав Берии оставить ее и Михаила в покое.
Глава 31
В июне Варя заметила первые признаки беременности и записалась на прием к врачу: 23 июня, в понедельник, она должна была точно узнать, правдиво ли ее предположение. Но вероломное нападение фашистской Германии днем ранее все изменило: в воскресенье ночью Варю разбудил пронзительный телефонный звонок – Михаил срочно требовался в Генеральном штабе. Ничего не сказав, только поцеловав сонную жену, он исчез, и уже днем по радио Варя узнала о начале войны. Это было так ирреально, что она все никак не могла поверить: неужели Германия, с которой СССР заключил пакт о ненападении, начала, презрев все договоренности, наступление?
На прием к врачу Варя все же попала, и тот подтвердил – она беременна. Женщина мечтала поскорее сообщить сногсшибательную новость Михаилу, но тот не появлялся дома, только прислал адъютанта за чистой одеждой. В связи с начавшимися военными действиями он проводил все время в Генеральном штабе, а затем, так и не заехав домой, отправился на фронт. Варя имела возможность коротко переговорить с ним по телефону, но о беременности ничего не сказала: мысли мужа были заняты совершенно иным.
Силы вермахта на удивление быстро продвигались в глубь страны, Красная Армия была не в состоянии дать достойный отпор. И скоро в столице стали шептаться о том, что, если так пойдет и дальше, нацисты скоро окажутся возле Мавзолея.
Михаил два раза побывал дома, один раз даже ночевал – на диване, укрывшись пледом, так и не снимая формы. Варя все не решалась сказать ему о том, что ждет ребенка, выбирая подходящий момент. Но таковой никак не наступал.
Выкидыш случился в середине августа – она проснулась около четырех утра от резкой боли в животе, покрытая потом, и поняла, что в квартире совершенно одна – Михаил находился на фронте, а домработница была приходящая. Чувствуя, как кровь струится по ногам, Варя потянулась к телефону, но неловко толкнула его, и аппарат полетел на пол. Она с трудом выбралась из постели, на коленях поползла к нему, борясь с подкатывающей дурнотой. Варя набрала номер «Скорой помощи», попыталась скороговоркой продиктовать адрес – и потеряла сознание.
Ее обнаружила Клавочка, пришедшая в тот день пораньше, – Варя лежала в луже крови на полу спальни в бессознательном состоянии. Ее в срочном порядке доставили в Институт скорой помощи имени Склифосовского: Варя была беременна двойней и оба плода потеряла. Задержись Клавочка всего на полчаса, спасти женщину вряд ли бы удалось.
Михаил, узнав о трагедии, сумел изыскать возможность и примчаться в Москву – всего на четыре часа. Он целовал жене лицо и руки, уверяя, что все будет в порядке. Варя апатично смотрела в потолок и думала о том, что у нее никогда больше не будет детей: врачи вынесли неутешительный приговор.
– Ты поправишься, придешь в себя, и мы попробуем снова, – бормотал Михаил.
– Нет, Миша, я не смогу больше забеременеть, – тихо произнесла Варя.
Веселовский на мгновение замолчал, затем прижал к себе Варю со словами:
– Неужели ты думаешь, что это так важно для меня, родная? Самое главное, что ты осталась жива...
И все же Варя не поверила ему. Он так хотел ребенка, а она подвела его! И никогда не сможет исполнить его сокровенное желание.
В ноябре 1941 года, когда немцы все ближе и ближе подходили к Москве, возник вопрос об эвакуации, и хотя Варя не хотела покидать столицу, ей пришлось, – желая поддержать упавший дух советских солдат и народа, руководство велело снимать на конвейере патриотические фильмы, и Варя, любимица миллионов, едва выйдя из больницы, тотчас оказалась на съемочной площадке. Она отправилась в Среднюю Азию, где были выстроены съемочные павильоны, и там с утроенной энергией принялась за работу.
Так продолжалось больше года. Только в начале 1943-го супругам удалось увидеться, а до того их связывали редкие письма и еще более редкие телефонные звонки. Варя знала, что Михаил на хорошем счету у Сталина, который его ценит и даже прислушивается к его советам. Наконец, через три дня после того, как армия генерала-фельдмаршала Паулюса капитулировала под Сталинградом, Михаил прибыл к жене в Алма-Ату.
Варя не ждала его. Он не позвонил и не предупредил, поэтому она выронила из руки сковородку с жареной картошкой, когда увидела мужа на пороге дома – в новенькой форме, сияющего, с огромным букетом пунцовых роз.
В их распоряжении была целая неделя – неделя упоительного, небывалого, безумного счастья. Они позабыли обо всем на свете, давая выход страсти, наслаждаясь друг другом после долгой вынужденной разлуки, сливаясь телами и душами.
Затем Михаил снова покинул ее, сказав на прощание, что, по всей видимости, скоро Варя сможет вернуться в столицу. Когда в июле 1943 года длинный эшелон подтащился к Казанскому вокзалу и Варя снова оказалась в столице, то Клавочка, встречавшая ее, ахнула: у Вари был внушительный живот – она снова забеременела!
Варя, узнав о том, что снова ожидает ребенка, вспомнила категорический вывод врачей: еще одна беременность с очень большой долей вероятности убьет не только плод, но и ее саму. Но ей было наплевать на собственную жизнь: имелся шанс, хоть и очень небольшой, что все пройдет хорошо, и Варя хотела использовать его.
Михаил, узнав о беременности супруги, был больше озабочен, чем счастлив. Аборт делать было поздно, да и Варя безапелляционно заявила, что не согласится прервать беременность.
– Варюша, я не переживу, если потеряю тебя! – воскликнул Веселовский, нежно целуя жену в лоб.
– Ты меня ни за что не потеряешь, – ответила Варя, понимая, что если не подарит мужу ребенка, то потеряет не он ее, а она его. Она взъерошила серебристые волосы Михаила и сказала: – Врачи заверили меня, что прогноз благополучный.
Она обманывала – прогноз был крайне неблагоприятный. Но Варя не думала о том, что снова может произойти трагедия. Кстати, по настоянию Михаила Клавочка ночевала теперь в квартире и замучила хозяйку своей опекой.
Преждевременные роды начались в ночь с 9 на 10 сентября 1943 года – Варя проснулась оттого, что тело пронзила страшная боль, словно кто-то ткнул ее раскаленным прутом. Она нажала кнопку электрического звонка, установленного по распоряжению Михаила у изголовья кровати, и минуту спустя появилась встревоженная Клавочка. Что было дальше, Варя не помнила – боль разрывала тело, и последняя мысль, до того, как сознание покинуло ее, была о том, что Михаил не простит ей потери второго ребенка.
Как Варя узнала позднее, она пережила клиническую смерть – ее сердце около трех минут не билось. Ребенка извлекли синюшным, нежизнеспособным, вокруг его горла обвилась пуповина, и никто из команды врачей не рассчитывал на то, что младенец, появившийся на свет в семь месяцев, выживет. Да и роженице давали минимальные шансы.
Михаил, срочно прибывший в Москву из-под Курска, уже не чаял застать жену и ребенка в живых – срочная правительственная телеграмма, полученная им, не оставляла надежды. Однако, к своей неописуемой радости, узнал, что Варя хоть и очень слаба, но пришла в себя и опасность миновала. А ребенок, мальчик, все еще плох, однако врачи делали осторожно-оптимистичный прогноз.
Долго оставаться с женой Михаил не мог, а Варя, воспользовавшись возможностью, заявила, что сына назовут в честь отца – Михаилом. Она не сомневалась, что ребенок выживет, и не ошиблась, – несмотря на отек легких, младенец отчаянно боролся за право на существование, и в конце сентября счастливая Варя покинула больницу с небольшим свертком на руке – в конверте лежал ее сын.
Мишутка, как она окрестила сына с первой секунды, словно старался компенсировать свое
