узорчатым шелком, с компрессом на голове, Жан-Поль стенал:
– Мой дом моды находится на грани банкротства! И если бы только это! Мой главный инвестор собирается продать контрольный пакет акций, что, с учетом нынешней нестабильной ситуации, означает одно – я разорюсь!
– Но постой, Жан-Поль, – сказала Клаудиа, – ведь контрольный пакет акций принадлежит моему концерну. Разве не так? Я переговорю с месье Дольмэ, он изменит решение...
– О, контрольный пакет акции был продан еще два года назад! – ответил модельер. – Теперь им владеет какой-то американский банк, а ему нужна прибыль. Они там не понимают, что высокая мода прибыли не дает, потому что ее товар – мечты и гламур!
Клаудиа была чрезвычайно озадачена заявлением Годо. Как же так? Ведь месье Дольмэ был обязан информировать ее обо всех продажах и покупках, стоимость которых превышает десять миллионов, а контрольный пакет акций дома моды Годо стоил пару сотен миллионов. Почему тогда она не в курсе произошедшего?
Девушка навестила главу совета опекунов и задала ему тот же вопрос. Добродушно рассмеявшись, тот ответил:
– Но как же, мадемуазель, мы посылали вам извещение. А вы, видимо, просто упустили его из виду. Немудрено при таком бешеном ритме жизни, как ваш!
Секретарша принесла из архива копию якобы отосланного письма, но Клаудиа точно помнила: она этого послания не получала. Впервые она заподозрила, что месье Дольмэ ее обманывает, поэтому наняла частную детективную фирму, специализирующуюся на раскрытии экономических преступлений, и месяц спустя девушка узнала, что месье Дольмэ, чувствуя себя полновластным владельцем концерна, продавал и покупал активы, не заботясь о получении согласия Клаудии.
Девушка была вне себя. Однако, подумав, поняла, что прижать наглеца не получится, ведь у него наверняка имеются копии подложных писем, которые он якобы отправлял Клаудии, и, не исключено, даже ответы с ее подписью. Однако ситуация опасная: до достижения ею двадцатипятилетнего возраста она не в состоянии распоряжаться наследством, а кто гарантирует, что к тому времени от концерна еще что-то останется? Месье Дольмэ любил рискованные вложения и игру на бирже.
Перечитав условия завещания, Клаудиа сообразила, как избавиться от месье Дольмэ – ей требовалось выйти замуж. Тогда она получит полный контроль над концерном и до достижения двадцати пяти лет. Что ж, остается лишь подыскать подходящего мужа, решила девушка.
Ей было только на руку, что ее новый друг, испанский манекенщик Мигель, уверял, будто безумно любит ее. Мигель был крайне хорош собой, неутомим в постели, глуповат и ненавидел бизнес, поэтому она и остановила на нем свой выбор. Они поженились без лишних формальностей в Лас-Вегасе, и уже на следующий день Клаудиа была в Париже, где объявила месье Дольмэ, что его дни на посту президента компании и главы опекунского совета сочтены. Странно, однако новость не ошарашила его, и Клаудиа не могла избавиться от ощущения, что месье Дольмэ затевает какую-то каверзу. А у того в запасе целых три месяца – такой срок после заключения брака был оговорен в завещании, и лишь по его истечении она могла заполучить контроль над концерном.
Восемьдесят с небольшим дней, которые оставались до передачи месье Дольмэ ей дел, Клаудиа упорно готовилась – она знала, что не сможет управлять делами сама, у нее нет ни знаний, ни опыта, однако ей требовалась команда из людей, которым она могла бы безоговорочно доверять и которые способны поправить пошатнувшиеся дела концерна.
Оставалось около трех недель до заседания совета директоров, на котором месье Дольмэ надлежало сложить полномочия и подать в отставку. Клаудиа взяла передышку в несколько дней, заявив о том, что покидает подиум, и посетила ряд стран, стараясь составить представление о том, в каком состоянии ей достанется семейный концерн. Итог был неутешительный – месье Дольмэ на славу потрудился, набив карманы и более чем щедро обеспечив из бюджета концерна себя, свою семью и своих подельников. Однако девушку занимала странная фраза, оброненная Дольмэ на одном из приемов (о ней она узнала от частного детектива):
– Маленькая топ-модель для меня угрозы не представляет. Ведь я останусь главой концерна и после истечения трехмесячного срока!
Клаудиа вместе с Мигелем прибыла на Менорку – она хотела отдохнуть и расслабиться, тем более что у нее не было возможности насладиться медовым месяцем. Супруга она не любила, однако он был столь изобретателен в эротических делах!
Они поселились в большой вилле, расположенной в небольшой уединенной бухте, и занимались сексом не менее трех раз в день. Мигель был в приподнятом настроении, постоянно говорил Клаудии нежности.
Как-то после очередного сеанса любви Мигель отправился в душ, а Клаудиа открыла дверцу шкафа, желая приготовить мужу халат. Внезапно на пол с глухим стуком выпал пистолет. Клаудиа подняла оружие. Она и не знала, что у Мигеля имеется пистолет.
На пороге спальни появился обнаженный Мигель. Заметив Клаудию с пистолетом в руке, он замер, а затем бросился на нее. Мигель, который был в отличной физической форме, легко справился с Клаудией, вырвал у нее пистолет и, тяжело дыша, приставил его ко лбу девушки, лежавшей на полу.
– Ты копалась в моих вещах! – прорычал разъяренный супруг.
Клаудиа, чувствуя прикосновение холодного металла к коже, лихорадочно размышляла. Мигель хочет убить ее, вот чем объясняется то, почему он изъявил желание снять уединенную виллу, поэтому он был так нежен и предупредителен. Только зачем ему ее смерть? Ну конечно, все очень просто: бедный красивый мальчик хочет, убив жену-миллиардершу, стать богатым красивым мальчиком. Надо же, она думала, что использует Мигеля в своих целях, а на самом деле он использует ее для осуществления своего адского плана!
– Ты ничего не получишь, – произнесла Клаудиа. – Не забывай о брачном контракте! А кроме того, у меня имеется завещание, согласно которому все достанется благотворительным организациям, но никак не тебе.
Мигель, надавив коленом на живот Клаудии, самодовольно произнес:
– Не ври, завещания у тебя нет, все достанется мне! Но я не разеваю рот на твои миллиарды, мне хватит и пятидесяти миллионов, которые я получу за то, что ликвидирую тебя. А концерн получит тот, кто этого хочет.
Мысли Клаудии бежали с быстротой молнии. А кто больше всего хочет получить концерн? Разумеется, месье Дольмэ! Как же ловко он вынудил ее искать способ избавиться от него, не дожидаясь двадцать пятого дня рождения, и, зная, что замужество – единственный выход, подсунул ей Мигеля! Недалекий красавец убьет ее, перепишет весь концерн на имя месье Дольмэ, а в случае ее смерти именно совет директоров, находящийся под полным контролем месье Дольмэ, будет определять нового президента концерна. И оставит им самого француза.
– Он обманывает тебя, Мигель. Ты ничего не получишь, Дольмэ не оставит тебя в живых, – прошептала девушка.
– Не заговаривай мне зубы, крошка! – усмехнулся Мигель. – Я не такой дурак, как ты думаешь. Я хотел убить тебя сегодня ночью, но придется ускорить траурное событие. Ну, прощай!
Зажмурившись, манекенщик отвернулся, а Клаудиа поняла – сейчас он спустит курок. И изо всех сил ударила ногой голого Мигеля в пах. Супруг страшно завыл, Клаудиа отшвырнула его и схватила упавший пистолет. Мигель, корчась на полу, хныкал:
– Ты... гадина, ты кастрировала меня...
– Поднимайся! – велела Клаудиа.
Ее муж, стеная и чертыхаясь, с трудом поднялся, прикрывая руками самую чувствительную часть своего организма. Клаудиа держала Мигеля на мушке и думала. Его можно сдать полиции, однако, во-первых, он наверняка будет все отрицать, представляя случившееся как супружескую ссору, во-вторых, грянет скандал, который негативно скажется на имидже концерна.
Тогда она приказала:
– Возьми видеокамеру и установи ее на штативе!
Мигель повиновался. Когда он исполнил требуемое, девушка включила камеру, навела ее на испуганное
