осталось...
— Ну что вы злитесь? Смотрите, какая погода хорошая! Солнце, оттепель, весной запахло...
— Контрреволюцией пахнет,— сплюнул он.— Весна... Вы хоть помните еще: кто вы и зачем здесь?! Весна... Надо же такое сказать...
И, раздраженный, вновь удалился. Я поманил пальцем наблюдавшего за нами издалека Ванечку:
— Ты зачем его злишь?
— Я?! — удивился юродивый.— Я не злю. Я помогаю. Гвозди несу.
— И все же это недальновидно. Он представитель нового начальства...
— Кто?! Он?! Не-е, батюшка, он не начальство. Он... другое...
— Как знаешь,— сдался я.— Это ваши дела, сами и разбирайтесь.
Я вернулся к себе в комнату и, заполняя пустоту дня, вновь раскрыл перевод «Евангелия...». Я изложу прочитанное несколько позже, потому что сначала я хотел бы сказать вам, сэр, несколько слов об этой рукописи и событиях сегодняшнего вечера. Как вы помните, эту «посылку для Троцкого» мы перехватили уже на корабле и, просмотрев ее, сочли обычным экспонатом из чьей-то частной коллекции, не позаботившись ни изучить, ни снять копии как по причине нехватки времени, так и ввиду отсутствия видимой необходимости. Теперь мне ясно, что это была ошибка, сэр. Подобные вещи не должны попадать в руки «бронштейнов». Как вам известно, Троцкий и так владеет всеми историческими и музейными реликвиями Петрограда, а скоро, не исключено, получит доступ и ко всем музеям России. Зная же отношение этого «товарища» к истории и религии, можно только догадываться, какая катастрофа ждет эти сокровища. Как поступит этот «демон революции» и с этой рукописью, тоже вызывает у меня большие опасения. Потому я и начал тщательно переписывать прочитанное мной в дневник. Как вам известно, историю пишут (а вернее — переписывают) победители. Вы сами не раз говорили, что «справедливость — первая беглянка из лагеря победителей». И не только справедливость, сэр, но и правда вообще. Я не удивлюсь, если через 20-30 лет после своей победы большевики так перепишут эти события, что к правде они не будут иметь даже отдаленного отношения. Страшнее то, что они могут постараться подтасовать и всемирную истории себе в угоду. Представляете, какая участь тогда ждет многие бесценные рукописи и манускрипты? Да взять хотя бы, к примеру, известные всем события Нового Завета. Мы привыкли видеть их глазами апостолов, атеисты — глазами Пилата. Но картина получается куда объемней и страшней, когда учитываются свидетельства всех свидетелей. До меня уже доходили слухи о каком-то еще «Евангелии от Иуды», известном еще в древности. Но это было всего лишь «гностическое предание», больше напоминающее бред сошедшего с ума буддиста. В нем Христос упрашивает Иуду «помочь» Ему, взяв на себя «миссию предательства». Здесь я согласен с отцом Иосифом: для знающего о событиях на «Титанике» нет смысла упрашивать рулевого направить корабль на айсберг. Это было бы высочайшим проявлением маразма. А вот если взглянуть на события двухтысячелетней давности глазами настоящего Иуды, то мы получим страшнейшую картину, которая, как кадр за кадром в синематографе, повторяется вновь и вновь. Ежедневная, ежесекундная поляризация добра и зла, противостояние духовного и материального, духовной эволюции и революции этого мира. И сколько у нас имеется весомейших поводов, чтобы предать себя, других, Бога ради «высоких и светлых идей»... А вот поводов, чтобы остаться верны ми,— совсем немного. Точнее всего один: просто не предавать... И все в этом мире против этого маленького, невразумительного довода... И то, что духовное столько тысячелетий все еще противостоит железной логике и всепоглощающей страсти материализма — еще одно доказательство Божьего промысла, и ничем другим это объяснить нельзя.
Странным совпадением мне кажется то, что эта рукопись попала ко мне в руки как раз во время осмыс ления происходящих в России событий. Сопоставляя эти два отдаленные друг от друга тысячелетиями события, я прихожу к выводу, что наш с вами ученый соплеменник Бекон прав: «Только полузнание приводит людей к их безбожию. Никто не отрицает бытия Божия, кроме тех, кому это выгодно». И я начинаю соглашаться с выводом великого историка Мюллера: «Только с пониманием Господа и по основательному изучению Нового Завета, я стал понимать смысл истории». Разве смогла бы жалкая кучка большевиков (пусть даже финансируемая и поощряемая столь грандиозными силами за их спиной), одурачить и захватить Россию, если б понимали люди истинный смысл происходящего? Да и наступит ли вообще такое время, когда человека нельзя будет совратить отсутствием миски супа и присутствием «свободы от всего»? Люди хотят «хлеба и зрелищ», а трудится умом и духом для них кажется неподъемно. Почему они так унижают себя в этой мысли? Почему они забыли о том, что они сотворены по образу и подобию самого Бога?! Вот уж воистину: «Христиане — это уведенные в рабство боги». А ведь ни в истории, ни в Библии нет ничего такого, что было бы неосмыслимо разумом человека, ибо первое творилось людьми, а второе писалось для людей. Читая и изучая, человек получает не только неоценимые знания для устройства своей же жизни, но и упражняет, совершенствует свой мозг, который, как и любой мускул, нуждается в работе, чтоб не одрябнуть и не подвести хозяина в нужный момент. Люди становятся ученее, умнее, опытнее... А это само по себе дорогого стоит. Задача же всех сильных мира сего, если они стоят вне духовности, проста: «Чтобы народы: первое — паслись, второе — паслись молча». А ведь только знание прошлого дает понимание настоящего. Потому-то любой властитель стремится исказить историю в угоду себе, потому что в противном случае вся его деятельность высвечивается самым мощным прожектором: опытом прошлого. А Библию переписать сложно. Вот потому-то ее первым делом и запрещают во всех мировых мошенничествах по захвату власти, хоть во Франции, хоть в Иудее, хоть в России...
Час назад я вернулся со службы, которую проводил в храме настоятель... Я не стану объяснять и рассказывать вам то, что видел и чувствовал... Читая эти строки, вы, наверное, улыбнетесь, сэр... Да, выглядит довольно забавно: выполняю работы по поручению настоятеля, переписываю священные тексты, слушаю проповеди, теперь вот хожу на службы... Но все это происходит как-то само собой, и я не испытываю никакого внутреннего противоречия или неудобства от происходящего... Зато теперь я, кажется, начинаю понимать русских. Вся их культура, вся психология, литература и искусство основаны и созданы православием, и когда жизнь ставит их в условия, противоречащие этому воспитанию и образованию, тогда они и делают выбор, который мы, по наивности и незнанию, считаем каким-то «проявлением загадочной русской души». И русские никогда не станут «европейцами» или «большевиками», потому что у них иная «система координат» и «точка отсчета». Большинство из них, совершая даже самые омерзительные пре ступления, впоследствии будут мучить себя совестью больше, чем самый суровый суд или острог. Отсюда же и вечное «самокопание» их интеллигенции. И жуткие бунты, в попытке если уж идти на дно, то до самого дна! Ибо знают, понимают, куда идут — и идут! И их уникальные подвиги в искусстве и ратном деле — потому что и здесь они видят мир через свою «систему координат», как через картографическую разметку... Поэтому, с одной стороны, я боюсь, что революция, разгорающаяся именно в этой стране, принесет больше бед, чем в любой иной, а с другой стороны, верю отцу Иосифу, что вся тысячелетняя история их все же пробьется из плена «новомодных идей», как цветы сквозь асфальт, взламывая его в своем стремлении к солнцу. И можно ясно понять и отца Иосифа, и Звездина, и даже полоумного Ванечку, если, по совету Достоевского, смотреть не на то, что они делают, а на то, к чему стремятся... Я видел, как отец Иосиф служил сегодня Богу. Я впервые видел, как проходит русская служба... Как я уже писал вам, я просто не смогу объяснить все это, но от всей души советую: выберите время, чтоб посетить одну из служб, идущих в русских храмах. Только так вы сможете понять не только русских, но и противостоящую всем глобалистам мира формулу: «единство в многообразии». Не «вавилонская башня» обезличенного мира, навязываемая нам желанием международных банкиров и концернов, должна быть образцом будущего мироустройства, а именно это объединенное воедино стремлением к Богу разнообразие индивидуальностей, обладающих истинной свободой воли и основанной на знаниях «системой координат». И компромисс между этими двумя системами построения мира невозможен, ибо вся эта пресловутая «демократия» и «толерантность» есть шаг в сторону от Бога, а значит, и примирения не будет... А теперь, с вашего позволения, я вернусь к переписыванию рукописи...
«...Никто не понимает меня! Все вокруг словно разом утратили рассудок! Один я понимаю и знаю, что делать, но это «глас вопиющего в пустыне»! Гнев переполняет меня! То, что происходит сейчас — немыслимо! Все великие стремления, мечты и надежды оказываются под угрозой. И из-за чего?! Не римские легионы окружили Иерусалим! Не потоп обрушился с неба и не земля разверзлась под ногами, губя наши планы... Все немыслимо глупей, безумней, невразумительней! Учитель просто не хочет исполнить то, что
