— Все в порядке. Под нашим контролем танковая дивизия. Солдаты и младшие офицеры восторженно приветствуют Рамона. Поход на президентский дворец начинается. А это значит, Изабелла, что вам пора готовиться к ответственной роли матери Отечества.
После того как телебашня и студии окажутся в наших руках, вы немедленно выступите в прямом эфире. Вы уже продумали, в каком платье будете выступать? Это может сыграть важную роль!
— Да, — ответила Изабелла. — Принесите мне камуфляжную форму. Это в самый раз.
Ожидание было хуже всего. По радио и телеканалам пошла разноречивая информация. Согласно одним сообщениям, начался военный мятеж, который был подавлен в зародыше. Согласно другим, президент страны уже покинул Коста-Бьянку и направляется на лайнере в Испанию. Изабелла знала, что самое главное — не поддаваться панике. Она верила Рамону.
Все было подготовлено, им оставалось только прийти и взять власть в свои руки.
Велась прямая трансляция с улиц столицы, танки, громыхая гусеницами, ползли по мостовой. Люди, понимая, что режиму Сантьяго пришел конец, ликовали и начали громить магазины. Полицейские перешли на сторону восставших, армия не вмешивалась. Распространили заявление премьер-министра, который слагал с себя полномочия, и начальника Генерального штаба, который говорил, что всегда выступал против президента Сантьяго. Министр иностранных дел, находившийся с визитом в Швеции, отказался возвращаться на родину и попросил политического убежища.
Сам президент праздновал наступление Нового года во дворце вместе с кликой приближенных. От него не было никаких известий, как будто он скончался или на самом деле бежал.
Дикторы на телеканалах мялись и не знали, как комментировать события. Они выжидали, кто же победит. Если президент, то следует возобновить официоз. Если его противник, то начинается эра демократии и свободы слова.
— Танки подошли вплотную к телевизионному центру, — в страхе кричал один из комментаторов. — Однако нас, журналистов, никто не принудит сдаться и подчиниться грубой силе бунтовщиков. Как только что стало известно, президент Диего Сантьяго…
Трансляция оборвалась на этой сакраментальной фразе, и никто так и не узнал, что же сказал или предпринял президент Диего Сантьяго. Это было сигналом к тому, что телецентр находится в руках Рамона.
Изабелла, подтянутая, в камуфляжной форме, с волосами, собранными на затылке в пучок, и с автоматом наперевес, направилась в сопровождении отряда солдат к телебашне. На улицах царила эйфория, незнакомые люди обнимались, рвали плакаты с портретом президента, устраивали костры и баррикады. Началась вакханалия мародерства.
— Как только Рамон получит все полномочия и станет контролировать ситуацию, нужно немедленно прекратить этот ужас, — произнесла Изабелла, глядя сквозь бронированное стекло на сумасшествие в Эльпараисо.
— Нет, этого делать нельзя, — возразил сопровождавший ее советник, претендент на премьерское кресло. — Народу требуется выпустить пар, пусть громят магазины и жгут дома. Мы всегда можем списать все на Сантьяго. Победителей, как известно, не судят.
Они остановились в нескольких кварталах от телецентра, дальше пришлось идти пешком, так как движение было перекрыто. Изабелла вступила на порог здания, в котором когда-то работала и обрела известность. Стекла были выбиты, стены испещрены автоматными очередями. Она заметила несколько трупов.
— Без жертв революции не бывает, — перехватил ее взгляд советник. — За все понесет ответственность Сантьяго.
Изабелла прошла в аппаратные. Испуганные техники и операторы под дулами автоматов выполняли свою работу. От них требовалось предоставить прямой эфир. Изабелла знала многих из работников. Те, завидев ее, старались сделать вид, что не знают, кто такая Изабелла Баррейро.
— Опустите оружие, — приказала она сопровождавшим военным. — Эти люди не представляют опасности.
— Эфир через минуту, — предупредили ее.
Изабелла собралась, вспомнила прежнее время, когда телевидение являлось для нее наркотиком. Она глубоко вздохнула и начала, глядя в камеру, над которой горел красный огонек:
— Добрый вечер! Я, ваша Белла, снова с вами. Этот вечер поистине добрый, потому что сегодня начинается новая эпоха. Заканчивается не только старый год, завершается период правления кровавого диктатора Диего Алонзо Сантьяго и его прихлебателей…
Она старалась донести до каждого радостную весть — начинается совсем другая жизнь, лучшая и более сытая. Изабелла говорила понятными фразами. Когда она закончила, то раздались аплодисменты, причем ей хлопали те самые сотрудники телецентра, которые полчаса назад делали вид, что не узнают ее.
— Потрясающая речь, — сказал будущий премьерминистр. — Изабелла, теперь я понимаю, почему Рамон выбрал вас. Вы обладаете природным даром убеждения. Я думаю, став женой президента, вы по- прежнему будете работать на телевидении. Нам нужно держать под контролем людские массы.
Ее обращение возымело эффект. По всей стране, особенно в провинции, люди вышли на улицы, начался коллапс власти. Приверженцы Рамона тотчас арестовали губернаторов и провозгласили нового президента — ди Сан-Стефано. Люди скандировали на улице ее имя, и Изабелла с изумлением отмечала, что ей не представляет труда самой занять президентский дворец. Эту же мысль подтвердил и советник, заметив:
— Вы чрезвычайно опасный соперник своему мужу, Изабелла. Он должен безоговорочно доверять вам, иначе…
— Мы доверяем друг другу, — оборвала его Изабелла. — И Рамон мне не муж. Пока еще не муж.
Она не чувствовала усталости. Было пять часов вечера 31 декабря.
Позвонил Рамон, который во главе танковой дивизии осадил президентский дворец. Он поздравил Изабеллу с необыкновенно успешным выступлением.
— Народ боготворит тебя, Белла. Провинция практически вся в наших руках, осталось прижать крысу в ее норе. Из-за границы поступает сдержанное одобрение. Она отправилась к Рамону. Несмотря на то что она ехала в бронированном автомобиле без опознавательных знаков, люди каким-то образом узнали, что в машине находится именно она. Ей махали руками, бросали цветы, становились на колени. Изабелле даже стало страшно. Любовь, как оказывается, может вызывать ужас.
Президентский дворец, беломраморное здание в колониальном стиле, был со всех сторон окружен танками. Рамон, ликующий, отдающий на лету приказания, встретил ее в импровизированном штабе, расположившемся в итальянской пиццерии. Хозяин заведения, гордясь, что предки нового главы государства также родом из Италии, кормил всех желающих бесплатной пиццей. Как он заявил, он предпочтет разориться, но не откажет ни в чем солдатам, которые борются против тирана Сантьяго, и добавил, что навсегда запомнит этот день.
— Изабелла, ты мой ангел-хранитель. — Рамон поцеловал Изабеллу в щеку. — Выступи перед солдатами. И мы сможем начать штурм.
Она обратилась к военным с пламенной речью. Она не ожидала потока такой любви. Многие из мужчин плакали и не скрывали этого.
— Изабелла-Изабелла-Белла! — ревела толпа.
Рамон шепнул Изабелле:
— Дорогая, они до такой степени опьянены тобой, что могут завоевать для нас весь континент.
Сменив Изабеллу, Рамон призвал к немедленному штурму. В половине десятого вечера, когда до наступления Нового года оставалось два с половиной часа, началась финальная стадия смены власти в Коста-Бьянке.
Штурм длился около двадцати минут. Сверкали всполохи огня, гремели взрывы. Изабелла, находившаяся едва ли не в эпицентре событий, видела, как умирают люди. Кровь, стоны, боль… Она послала их на смерть. Изабелла старалась об этом не думать.
В начале одиннадцатого все было кончено. Президент Сантьяго был арестован прямо в бальном зале, где он пытался хоть как-то спасти положение и отдавал по телефону распоряжения, которые никто и не
