думал выполнять. Вместе с ним были захвачены и другие важные лица из его окружения. Теодора Коваччо среди них не было. Как всегда, проинформированный заранее, олигарх предпочел заблаговременно скрыться в Лондоне.
— Я хочу, чтобы ты прошла со мной по нашим новым владениям, — Рамон взял Изабеллу за руку, и они, вслушиваясь в хруст осколков стекла, гильз и штукатурки под ногами, прошли по дворцу. Изабелла когдато была там и провела три дня в камере пыток.
Рамон указал на огромную лестницу из розового мрамора:
— Ты будешь принимать гостей, стоя на самом верху, как подлинная королева, Белла. Ты и есть моя королева…
Внутреннее убранство и отделка дворца поражали роскошью. Шелковые обои ручной работы, лазурит, малахит, мрамор, золоченые краны, ванные комнаты размером с футбольное поле, старинная мебель, портреты, китайский фарфор.
— Ты все изменишь по своему вкусу, — заверил Беллу Рамон. — Я не хочу, чтобы здесь остался дух Сантьяго и его безвкусной супруги.
Изабелла же видела мертвых солдат, как с одной стороны, так и с другой. Вот она — цена власти. Они с Рамоном получили короны, а кто-то лишился жизни.
— Дорогая, Сантьяго желает со мной побеседовать, я ненадолго отлучусь, — сказал Рамон. — Сейчас почти полночь, я же говорил, что мы встретим Новый год во дворце победителями. Как видишь, я сдержал обещание.
Изабелла бродила по дворцу, испытывая смешанное чувство облегчения, радости и непонятной тревоги. Что готовит ей судьба, правильно ли она сделала, ввязавшись в высокую политику? В любом случае было поздно, слишком поздно, чтобы что-то менять.
Жребий был брошен, Рубикон перейден.
Изабелла наслаждалась необыкновенным чувством власти. Она поднялась на последний этаж дворца, где располагались апартаменты теперь уже бывшего президента Диего Сантьяго. Его охраняло несколько военных. Изабелла прошла внутрь, ее пропустили беспрепятственно. Каждый знал, что она — будущая супруга Рамона.
Покои Сантьяго были обставлены с потрясающей роскошью и безвкусицей. Изабелла потрогала руками японские обои. Надо же, народный президент Сантьяго тратил народные же деньги на суперроскошь.
Она услышала разговор, который шел между ее мужем и экс-диктатором. Она находилась в коридоре, ведущем в гостиную личных покоев Сантьяго.
— Я ничего не знаю, поверьте мне, — испуганнозанудно вещал Сантьяго.
— Ты же врешь, я это знаю, и ты тоже это знаешь, — говорил Рамон. — Я обещаю тебе, Сантьяго, что если ты назовешь мне тайные счета, где ты хранишь деньги, то я сделаю так, чтобы ты не получил много лет тюрьмы.
— Вы это обещаете? — спросил Диего.
Голос Рамона ответил:
— Ну, конечно же, Диего, кому ты теперь нужен?
Не волнуйся, все будет в порядке.
— Хорошо, генерал, — вздохнул бывший диктатор. — Вы бы ни за что не нашли список банковских счетов в моих бумагах, потому что я все держу в голове. Значит, вы клятвенно обещаете, что я не буду расстрелян?
— Получишь несколько лет, с тебя хватит, а потом я вышлю тебя прочь из Коста-Бьянки, — сказал Рамон. — Ты ведь согласен?
— Хорошо, — повеселел Сантьяго. — Дайте мне ручку и бумагу. Я вам верю. Иначе бы ни за что не согласился открыть мои счета. Но запомните, генерал, я не намерен сидеть в тюрьме больше трех лет. Вы подпишете мне амнистию.
Изабелла поняла, что муж выбивает из Сантьяго тайные счета, на которые тот переводил многие миллионы долларов. Ну что же, Рамон поступает весьма разумно. Богатства принадлежат государству, Сантьяго ни за что бы не сообщил банковские реквизиты, не получи он абсолютные гарантии своей безопасности.
А кто еще, кроме самого нового президента, может дать такие гарантии?
Она углубилась в изучение обстановки спальни Сантьяго, когда снова услышала его голос:
— Прошу вас, вот и все счета.
— Что-то маловато, Диего, — Рамон был явно разочарован. — Всего десять счетов, я не могу поверить, что это в самом деле так. Ты меня не обманываешь?
— Как вы можете такое про меня думать! — возмутился диктатор. — Я не такой уж вор, каким вы меня представляли. Я признаю, что проиграл, но я всего лишь потерял власть…
— И жизнь, — тихим и твердым голосом произнес Рамон.
— Что вы делаете, генерал! — заверещал Сантьяго. — Почему вы достаете пистолет? Генерал, вы же обещали!
— Понимаешь, Диего, — проговорил ди Сан-Стефано. — Ты нужен всем мертвым, живой ты уже никому не требуешься. Ты когда-то подписал указ о разжаловании меня в солдаты, кроме того, под твою указку меня приговорили к смертной казни. Ты думаешь, я забыл об этом? Я едва не погиб из-за тебя, Сантьяго!
— Генерал, вы не можете, вы не имеете права, — продолжал стенать экс-президент Коста-Бьянки. — Вы что, убьете меня? Какой же вы лицемер и обманщик…
Прогремел выстрел. Раздался шум падающего тела.
Изабелла, слышавшая разговор от первого до последнего слова, онемела.
Рамон застрелил Сантьяго. Конечно, бывший диктатор не вызывал у нее сочувствия, но разве ди Сан-Стефано мог это делать? Она считала, что хорошо знает Рамона, и вот ей открылась его новая грань.
Она замерла в коридоре. Вытирая руки, из кабинета Сантьяго вышел Рамон. Увидев Изабеллу, он чуть изменился в лице.
— Дорогая, что ты здесь делаешь? — произнес он ласково-фальшивым тоном. — Ты давно пришла сюда?
Изабелла, сама не зная почему, солгала:
— Только что, Рамон. — Ей не хотелось признаться, что она в курсе: он только что совершил убийство. — Я осматривала апартаменты Сантьяго и его жены.
Рамон внимательно взглянул на Изабеллу, затем улыбнулся и поцеловал ее.
— У меня трагическая весть, хотя, как я думаю, мало кто расстроится, узнав об этом. Трус Сантьяго покончил жизнь самоубийством, Белла. Он сделал это на моих глазах. Вначале хотел застрелить меня, но потом, поняв, что ничего другого ему не остается, пустил себе пулю в висок.
Рамон лгал так изящно и складно, что Изабелла чуть не поверила. Именно — чуть, потому что всего несколько минут назад она был а свидетельницей того, как ди Сан-Стефано застрелил Сантьяго.
— Какой ужас, — пробормотала она.
В ее душе эйфория сменилась унынием. Рамон пошел на убийство ради достижения собственных целей.
Ему был нужен мертвый диктатор, ему не требовался открытый судебный процесс. Не потому ли, что Диего мог о многом поведать, в частности, о том, что Рамон принимал участие в подавлении народных восстаний и так же обворовывал государственную казну.
— Он предпочел умереть, а не предстать перед честным судом, — вздохнул Рамон и обнял Изабеллу. — Тебе лучше не смотреть на него, Белла, поверь, это зрелище из малоприятных. Но, думаю, никто не будет особенно печалиться по этому поводу, не так ли?
— Ты прав, — медленно проговорила Изабелла. — Сантьяго заслуживал смерти. И он мертв…
Народное ликование в Эльпараисо по случаю самоубийства Диего Сантьяго превзошло все разумные границы. Люди сжигали его чучела, пели песни и напивались вдрызг. Следуя рекомендациям своих советников, Рамон не стал останавливать волну погромов и грабежей. Наоборот, он призвал людей
