Впивая прелесть мира, как впервой. Сестрицы солнца вширь лилось бескрайне Сиянье: им венок был посребрен Дерев, стоявших вкруг на расстоянье. Под вздохом ветра пели ветви крон, И соловью, чье неизбывно горе, Ручья из рощи вторил нежный стон. Прозрачным вдалеке казалось море, И открывались нивы и леса Поочередно и за взгорьем взгорье. Дол затеняла мрака полоса, Холмы лежали, белизной омыты Луны, которой так чиста роса. Шла женщина в сопровожденье свиты Зефиров, источавших аромат И трепетно ласкавших ей ланиты. Что спрашивать, была ль в ней радость: взгляд Довольствовался зрелищем беспечно, А сердце ждало будущих услад. Покоя время, как ты быстротечно! Что мило, все здесь тешит второпях: Кроме надежд, ничто внизу не вечно. Вот ночь густеет, мгла на небесах Идет на смену ясному простору, И из души отраду гонит страх. Брюхато бурей, облако на гору Ползло, клубясь, и ни луны, ни звезд Из-за него не открывалось взору. Ей виден был его могучий рост И как оно, вздымаясь, пеленало Собой свою же голову взахлест. Свет меркнул, хоть его и было мало, А в роще слабый ветер вдруг возник, В уютной роще, шуму дав начало. Он делался упорней каждый миг, И, поднятая им, в испуге стая Сквозь ветки проносилась напрямик. Распространяясь, туча грозовая Ко взморью мчалась, краем на холмы Одним, другим на море налегая. Уже сокрылось все в утробе тьмы; Из близящейся тучи дождь несмело Пошел, но вскоре все покрыл шумы. От вспышек, бороздивших то и дело Тьму, щурились глаза; внизу все сплошь Как помертвело, небо же алело. Она в коленях чувствовала дрожь, А грома рев на гул при водопаде, Низвергнувшемся с высей, был похож. Вдруг спотыкалась, ужас стыл во взгляде, Помедлив, вновь бегом пускалась в путь: Подол и кудри развевались сзади. Тугому ветру подставляла грудь, Летевшему из непроглядной дали, Чтоб влагой ледяной лицо стегнуть. Удары грома воздух сотрясали, Сливаясь и рыча, подобно льву; Все больше было сил в дожде и шквале. Взор с ужасом летящий сор, листву
