И благочестье будутПокоиться не на безумье гордом,Которым чернь свою питает честность.Чтоб зиждить утвержденьеТого, чего основа — заблужденье.Сижу я часто ночьюЗдесь, в безотрадном месте,Одетом в траур замершим потоком.Хранящим вид движенья; здесь, в степиУнылой, вижу яСиянье звезд на чистой сини, в мореДалеком отраженных,И россыпь искр, объявших пустотуНебес блестящим кругом.Когда на них я устремляю взгляд,Мне кажется, горятТам точки, хоть в действительности точка —Земля с ее морямиВ сравненье с ними, так они огромны:Не только человекНеведом им, но шарЗемной, где он затерян; и когдаСозвездья созерцаю, в беспредельномЗатерянные мраке,Что кажутся туманом нам, откудаНи люди, ни Земля неразличимы,Ни множество всех наших звезд, а с нимиИ солнце золотоеИль выглядят, как ихОтсюда видим мы —В тумане точкой света,—О род людской, какимТы выглядишь в моих глазах! И вспомнивОб участи твоей, которой образ —Та почва, что топчу я,И вспомнив также то,Что видишь ты в себе и господина,И цель всего, и вспомнив, как любилТы упражняться в баснях, будто боги,Из-за тебя вселенную забывИ обратись к неведомой песчинкеПо имени Земля, тебя старалисьРазвлечь; и как досель, когда устройствомГражданским мы и знаньем превзошлиВсе времена другие,Ум честный оскорбляешь ты, чтоб грезыОсмеянные воскресить, — тогдаНе знаю, жалкий род: в душе моейСмех или состраданье — что сильней?Как маленькое яблоко, срываясьОсенним днем с сучкаНа землю потому лишь, что созрело,Крушит, сминает, плющитВсей тяжестью паденьяПостроенные в мягкойЗемле, с большим трудом,Жилища муравьев, все их богатства,Предусмотрительно и терпеливоНакопленные летом,Так ночь и разрушенье,Швыряя сверху пемзуИ камни, сыпля пепел,Извергнутые ввысь гремящим лоном,И их смешав с бегущимПо травянистым склонамВзбесившимся потокомРасплавленных металлов,Осколков скал и раскаленной пыли.За несколько мгновенийЗасыпали, разбилиИ стерли навсегдаОбласканные морем города[67]Прибрежные: теперьСредь их руин пасетсяКоза; и городаДругие поднимаются, подножьемИм служат погребенные, а стеныПовергнутые злобная гораКак будто попирает.Заботой о семье людской щедраПрирода столь же, сколь о муравьиной,А больше муравьямШлет бедственных событийЛишь оттого, что те понлодовитей.Уж восемнадцать минуло столетийС тех пор, как в буйном пламени исчезлиЛюдские поселенья,—Крестьянин же, возделавший вот этиПустые обессиленные землиПод жалкий виноградник,Еще бросает трепетные взглядыНа роковую гору,Не ставшую смирней, и все еще
