И все умы, которым Тебя в отцы дала судьбина злая, Твоим капризам потакают льстиво, А за спиной глумливо Кривляются, но я В могилу столь постыдно не сойду; Мне подражать другим Нетрудно было б, нежа слух твой пеньем Приятным вместе с ними, как в бреду; Но выказать презренье, не тая В груди, где я взлелеял Его, я силы все-таки найду, Хоть знаю, что тому, кто с веком в ссоре, Забвенье — приговор. Над общим злом смеюсь я до сих пор: Мечтаешь о свободе, но и ныне Мысль хочешь взять в рабыни, Ту мысль, благодаря которой мы Из варварства едва лишь Восстали, мысль во славу Гражданственности, к высям Повсюду судьбы общества ведущей. Тебе же не по нраву Прямая правда о ничтожном месте, Природою нам данном на земле. Спиною к свету правды Ты стал и кличешь трусом Ей верного, а храбрецом того, Кто столь хитер иль прост. Чтоб, над собой глумясь или над всеми, Людское племя возносить до звезд. Коль нищий, плотью хилый человек Душой высок и щедр, Не называет, не считает сильным Себя он и богатым, Не выставляет пышность напоказ И мощь, но без прикрас Всем открывает, не стыдясь, что он И золотом и силой обделен. Он это признает Отважно, заставляя Ценить лишь то, что в нем и вправду есть. Не добрым, а тупым я должен счесть Рожденного на гибель, Возросшего в лишеньях — Твердящего: «Я создан для услад». Спесь смрадную изливши на бумагу, Он соблазняет будущим блаженством И взлетом чувств, не только Земле, но даже небу Неведомым, людей, Которым гнева волн морских довольно, Землетрясенья или Тлетворных ветров, чтобы навсегда Исчезнуть без следа. А благороден тот, кто без боязни Взглянуть очами смертными на общий Удел и откровенно, От истины не прячась, О злой поведать доле Готов — о жизни нашей, И хрупкой и бегучей; Тот благороден — славный и могучий В страданьях, — кто несчастья Не углубляет тем, Что зло таит на брата (всяких бед Опасней это), в горе Своем не человека обвиняя, Но истинно виновную, для смертных Мать — по рожденью, мачеху — по жизни. Ее и называет он врагом И, полагая, что в боренье с ней Сплоченней и сильней Все общество людское стать должно,— Считает он людей Союзом, предлагая Им всем любовь сердечную, всегда Спеша на помощь иль прося о ней В опасностях бесчисленных, в тревогах Войны всеобщей. Он Считает глупым брать оружье, ставить На ближних западни Из-за обид; они — Друзья на поле битвы; разве можно Лицом к лицу с врагом, в разгар сраженья, Противника забыть И учинить жестокий спор с друзьями И собственные рати. Мечом сверкая, в бегство обращать? Когда народ опять, Как некогда, воспримет мысли эти И страх перед природой, Всех издавна связавший В общественную цепь, чуть-чуть ослабнет Благодаря познанью Неложному, — тогда приязнь и верность Сограждан, справедливость
