И о надежде зрелой!» Наставленье,Столь памятное мне! Я засмеялся,Когда комичный чем-то голос этотСказал мне слово странное «надежда» —Похожее на звуки языка,Забытого в младенчестве. СейчасЯ возвращаюсь вспять, иду к быломуИным путем — согласен я с сужденьем,Что, если хочешь заслужить у векаХвалу и славу — не противоречьЕму, с ним не борись, а повинуйся,Заискивая: так легко и простоОкажешься средь звезд. И все же я.Стремящийся со страстью к звездам, делатьПредметом песнопений нужды векаНе стану — ведь о них и так все большеЗаботятся заводы. Но сказатьХочу я о надежде, той надежде,Залог которой очевидный богиУже нам даровали: новым счастьемСияют губы юношей и щеки,Покрытые густыми волосами.Привет тебе, привет, о первый лучГрядущего во славе века. Видишь,Как радуются небо и земля,Сверкают взоры женские, летаетПо балам и пирам героев слава.Расти, расти для родины, о племяМогучее. В тени твоих бород[64]Италия заблещет и ЕвропаИ наконец весь мир вздохнет спокойноИ вы, смеясь, привет пошлете, дети,Родителям колючим, и не бойтесьСлегка при этом поцарапать щеки.Ликуйте, милые потомки, — вамЗаветный уготован плод — о немДавно мечтали: суждено увидетьВам, как повсюду воцарится радость,Как старость будет юности счастливейКак в локоны завьется борода,Которая сейчас короче ногтя.Перевод А. Ахматовой
Как одинокой ночьюНад полем посребренным и водою.Когда зефир их нежитИ вычерчены теньюДесятки силуэтовОбманчивых предметовНа медлящей волне,Листве, усадьбе, холмике, плетне,—Достигнув края неба,Скрывается луна за Апеннины,За Альпы иль в глубиныТирренские, просторТускнеет, тени зыбятся, одинИ тот же мрак ползет поверх долинИ гор, ночь сиротеет,И лишь ездок, следящий за закатом.Унылой песней шлет ему привет,Ловя последний свет,Что был дотоль ему в пути вожатым.Так век земной на мракМеняет юность, такСпешит исчезнуть. ТаетОбманов сладких теньИ образ; пропадаетНадежда отдаленная, которойБыть суждено для смертного опорой.Заброшенной и темнойЖизнь остается. Предстает никчемнойЦель путнику смятенному, и нуждыНе видит по дороге предлежащейОн делать новый шаг:Людские кровы чуждыЕму теперь — и он средь них чужак.Казалась небу слишкомВлагой и легкой нашаНесчастная судьба,Коль юность, коей радость — плод мучений,Все время жизни длилась бы, и слишкомБыл мягким приговор,Что всех живущих ждут вдали гроба,Когда бы полпутиНе оставалось им еще пройти,—Удел ужасней смерти.Вот замысел, достойный
