массивный и старый серебряный перстень с древними аквилонскими письменами, в который был вставлен большой самоцвет, полыхнувший зеленым огнем. Он походил на изумруд, но не был изумрудом. — Ты правильно делаешь, что смотришь на камень, Конан, — продолжил Мабидан. — Как ты помнишь, на налобной повязке служителя Илу был укреплен подобный.
— Что значат буквы на перстне? — поинтересовался король.
— Это старые аквилонские буквы. Они гласят: «Именем Илу Всеединого, Всеведущего, Вечного и Грядущего». Кто-нибудь из твоих спутников может прочесть эту надпись?
— Наверняка Евсевий. И, может быть, кхитаец, Тэн И, — добавил Конан не вполне уверенно. — Это твой перстень?
— Это фамильный перстень. Первым его владельцем был Бреннан. Об этом я нашел запись.
— Септимий знал о перстне и свитке? — не унимался Конан. Он чувствовал себя псом, который идет по следу чудища в Пиктской Пуще.
— Нет, ему была ведома лишь легенда, и я скорблю, что не открыл ему истину раньше, — вздохнув, изрек Коннахт.
— Так в чем же твоя истина? — Конан никак не мог добиться от хозяина, чтобы тот заговорил по существу. — Ваш предок Бреннан был из этих, под горой?
— Полагаю, был. Во всяком случае, свиток говорит так.
— Когда? До или после?
— До или после строительства Фрогхамока, ты хочешь знать? Конечно, до. Служитель не сказал Люцию правды, — угадал хозяин следующий вопрос Конана.
— Этого и следовало ожидать от демонов, — согласился король. — У воинов тьмы ложь в ходу, и она страшней отравленного кинжала. Итак, Мабидан каким-то образом выбрался из горы. Как он это сделал и как туда попал?
— Как он туда попал, я не знаю, — покачал головой Коннахт. — Обратно его вынес дракон. Люций был не первым, кто придумал этот способ. Полагаю, потому змей и не удивился ему. У дракона хорошая память.
— Да, лягушка Бреннана была большой, черной и зубастой, к тому же умела летать и это, как его, летивити-витировать? — усмехнулся король, с трудом выговорив малознакомое слово.
— Левитировать, — уточнил Мабидан, не заостряя внимания на ошибке Конана. — Камень много древнее перстня, древнее серебряной оправы. С помощью камня можно говорить с драконом. Но как? Этого никто не знает. Нужно быть магом, а чтобы быть магом…
— Им надо родиться, — закончил за него Конан.
— Верно. И должен найтись тот, кто откроет в родившемся эту способность и научит его, — вздохнул Мабидан.
— Именно. Что дальше было с Бреннаном? Почему он ушел?
— В свитке сказано, что Бреннан не принял образа жизни, установившегося в подгорной общине. Там, под землей, была страшная усобица, целая война с применением магии. Никто не знает, когда проникла в общину тьма, но она проникла туда. Бреннан ушел в мир, чтобы привести светлые силы на помощь своим соратникам в подземелье. Но было поздно, слишком поздно. И он основал замок в надежде, что когда- нибудь найдется тот, кто сможет исправить судьбу. Силы, обитающие в горе, очень велики и грозны. Если тьма, владея ими, выйдет наружу, то, боюсь, только второе явление блаженного Эпимитриуса спасет Хайборию.
— Под горой тьма одержала победу?
— Да. Они привлекли на свою сторону паков. Не знаю, как уж они столковались… Вероятно, дали пакам какое-то оружие: горцы тогда теснили их все дальше и дальше в горы. Паки помогли темным победить, но те сами чуть не просчитались: Великий Канон оказался куда сильнее, чем они думали. Паки закрыли гору от мира. Осталось лишь два выхода.
— Два? — поразился Конан. — Тот, которым вылетает дракон, — это раз. А другой?
— Помнишь, Люций погиб на ступенях библиотеки от кинжала? Это дело рук служителей. Длинный и узкий отравленный кинжал в форме тростникового листа — их ритуальное оружие. На ноже был растительный яд, он убивает мгновенно, и от него нет лекарств, в отличие от змеиного. Гора скрывает много тайн.
— Где второй выход? — повторил Конан. И обернулся, осматривая зал: не прислушался ли кто лишний — пока лишний — к их разговору. Но все было по-прежнему мирно и благостно. Спутники, кроме, пожалуй, Хорсы, не представляли еще себе всей опасности задуманного. Тэн И король сейчас в расчет не брал: если кхитаец-воин брался за дело, он умирал, но не делал работу плохо. Его только следовало заранее предупредить, что он может погибнуть, он должен был знать условия. А потому пускай слушает.
— Второй выход, — еще тише сказал Мабидан, — очень и очень опасное место. Пройти могут только бесстрашные и сильные люди…
— У меня такие люди есть, — перебил его Конан. — В чем состоит опасность?
— Их несколько. Очень трудная горная дорога… — начал Коннахт.
— Ерунда, — фыркнул Конан. — Еще?
— Паки могли за долгие годы перекрыть и этот выход.
— Про остальные выходы мы знаем, что паки есть там без всяких «может быть», — отвел Конан и этот довод. — Еще?
— Третья причина самая серьезная: этот выход находится за хребтом. Он в Киммерии.
— Гора Седая… — прошептал король.
— Верно, — кивнул Коннахт. — Окрестности ее — табу. Любой, кто входит туда по своей воле, считается демоном. Его убивают. Если кто-нибудь выйдет со стороны гор в этом месте, даже если это заблудившийся давеча сородич, его убивают. Ты знаком с обычаями этих варваров?
— Я сам оттуда, не забывай, — Конан давно не обращал внимания на слово «варвар». Оно стало законной частью его имени, неотъемлемой частью. — Я давно не был в Киммерии, но, если придется идти тем ходом, мы пройдем, — заявил король. Заявил уверенно, хотя вовсе не был уверен в успехе.
— Может быть, — опять вздохнул Мабидан. — Не хотел бы я, чтобы Септимий нашел хотя бы один вход.
— Я вытащу Септимия из этой дыры, если он еще жив, — обещал Конан безутешному родителю. — Что известно тебе о драконе? Я не в восторге от этих тварей, хотя совсем недавно даже они признали меня королем, что было очень кстати. Они тоже были черными, — довольно усмехнулся король.
— Я не знаю точно, что такое этот дракон, — развел руками Мабидан. — Если кто-нибудь вообще это знает. Может быть, он дух, или демон, или даже бог. В любом случае он старше Хайбории, если не Атлантиды. Но на нем висит проклятие. Он разумен и владеет речью, он очень стар и много знает, но вынужден подчиняться тем, кто владеет заклятием. Кем было оно наложено и как оказалось у жрецов Илу, тоже неизвестно.
— Как можно привлечь дракона на свою сторону? — задал Конан практический вопрос.
— Сначала надо с ним поговорить, а мы не можем этого сделать, пока у нас нет сильного мага. — Коннахт положил руки на стол, тихо стукнув перстнем по столешнице. — Если бы удалось просто его освободить, то и тогда тьма лишилась бы многого!
— Понятно, попробуем обойтись без мага, — продолжал допрос Конан. — А что ты знаешь о паках, кроме того, что есть в легенде, и того, что добавил сейчас? Лет двадцать назад я столкнулся с племенем гномов, казавшихся полными ублюдками, на деле же все вышло наоборот. — Слово «наоборот» было как нельзя кстати, учитывая имена джавидов. — Над ними тяготело проклятие, созданное одним ублюдком.
— Не знаю ни про каких ублюдков, — разочаровал Конана хозяин. — Паки — очень древний народ. Когда-то их сильно обидели люди. Думаю, колдовство здесь не поможет. Им нужна свобода. Тот, кто даст им ее, станет для них богом. Только никто не знает, какая свобода им нужна.
— Ладно… — Конан махнул рукой. — Последнее, что мне приходит сейчас в голову, это та женщина, что вывела из пещер олуха из Пуантена. Она существует?
— О, Белая Дева Горы! — мечтательно произнес Мабидан. — Иногда горцы видят ее и тогда считают, что великое счастье улыбнулось им. Она существует.
При этих словах Конан изумленно уставился на Мабидана. Вот уж такого он не ожидал!
