киммериец. – Эти проклятые яйца затвердели настолько, что, как я ни колотил по ним мечом, ни одно даже не потрескалось! – и Конан с видимым трудом швырнул на песок белесое яйцо размером с голову ребенка, покрытое чешуйками и засохшей слизью с прилипшими к ней песчинками. – Вот, можете сами попробовать!
Принц Ольтен наклонился и постучал кулаком по чешуйчатой поверхности.
– Словно камень, – подтвердил юноша с оттенком разочарования и провел пальцем по длинным и глубоким царапинам, оставленным на боку яйца мечом Конана. Тао горестно вздохнул.
Вайд огляделся и увидел Тандиля, сидящего на песке около крепостной стены. Рядом возвышались сложенные для костра обломки, откуда вился робкий белый дымок. Сам гвардеец с удивлением разглядывал укушенную руку.
– Посмотри, как распухло, – недоуменно сказал Тандиль, протягивая Вайду вспухшую и побагровевшую ладонь. – И голова почему-то кружится… От голода, что ли?
Вайду не раз приходилось видеть укушенных ядовитыми змеями людей. Взглянув на руку молодого гвардейца, он понял, что уже поздно принимать какие-то меры. Видимо, яд пойманного Тандилем зверька действовал очень быстро. Но все-таки Вайд вытащил кинжал и, прокалив его в слабом пламени костерка, одним движением рассек ладонь вскрикнувшего от боли и изумления гвардейца. Из раны хлынула кровь пополам с чем-то темно-желтым.
– В зале на полу лежит мертвый зверек, – бросил через плечо Вайд подошедшим товарищам. – Не трогайте его ни в коем случае! Тао, проверь, ядовито ли мясо – только осторожно. Пожалуй, яд этого животного пострашнее, чем у плюющейся кобры.
Глаза Тандиля округлились от ужаса.
– Так, значит… значит, я… – заикаясь, начал он.
– Не знаю, – хмуро ответил Вайд. Конан мрачно выругался, а Ларго сочувственно стиснул плечо пострадавшего соратника.
Слабеющего на глазах Тандиля уложили неподалеку от мастера Энгуса и накрыли всеми имеющимися плащами – его трясло от сильного озноба. Понюхав мясо зверька, Тао сморщился и решительно заявил:
– Это есть нельзя!
Тушку осторожно выкинули за крепостную стену. Тандиль стонал и беспрестанно просил воды. Опухоль на руке расползалась буквально на глазах, вскоре начался жар. Ольтен сидел рядом с гвардейцем и с виноватым видом смачивал его пылающий лоб водой из фляги, не зная, как еще можно помочь Тандилю. Остальные тоже находились в зале, не решаясь, как прежде, запросто выходить во двор, где водятся столь опасные твари.
Конан подошел к Вайду и опустился на пол рядом с ним.
– Надо уходить отсюда, – негромко сказал король. – Здесь мы перемрем от голода или от укусов этих бестий… Сколько еще, по-твоему, он протянет?
– Точно не знаю, этот яд действует так быстро, – неохотно отозвался Вайд. – Может быть, до вечера.
– Значит, мы не сможем выйти раньше завтрашнего утра, – пробормотал Конан. – Это плохо. Мы рискуем ослабеть от голода и не добраться до гор.
– А как долго идти туда? – спросил Вайд просто для того, чтобы что-то сказать.
– Думаю, дня три, – пожал плечами киммериец. – В пустынях видимые расстояния обманчивы. Кажется, вот они, горы, совсем рядом – но ты идешь, идешь, а они словно дразнят тебя и никак не хотят приближаться.
– Мастер Энгус болен, он не сможет выдержать такой путь, – неожиданно проговорил Вайд, взглянув на задремавшего мастера, чьи морщины сейчас выступали еще резче, а лицо приняло страдальческое выражение. Ничего не ответив на это, Конан молча встал и отошел от своего бывшего юнги.
Не в силах больше слышать стоны Тандиля, Вайд вышел во двор крепости. Солнце перевалило через полдень и неторопливо следовало предначертанным ему путем. Поднявшийся ветерок бросал на выщербленные плиты двора пригоршни белого песка, выдувая из заброшенной крепости, словно из детской пищалки, одну тоскливую ноту. Вайд уселся у крепостных ворот, прижавшись спиной к нагретому камню стены и бесцельно пересыпая песок из одной руки в другую. Вскоре он почувствовал под своей ладонью шелковистую шерстку маленького демона.
– Вот и съездили мы с тобой в Аквилонию, желтоглазый бродяга, – мрачно произнес Вайд, потрепав друга по загривку. – Кому теперь достанется мой «Непоседа»? Не станет же Сигурд драться с Оливенсой за капитанство! Хотя мои сорвиголовы наверняка решат, что я умер и могут потребовать соблюдения традиций Берегового Братства… – Вайд вспомнил, как ему самому пришлось сражаться с собственным штурманом- кофийцем, осмелившемся при поддержке части команды претендовать на звание капитана. Хвала Митре, наглость этого человека во много раз превышала его воинские умения. После этого случая Вайд долго не доверял своему новому штурману Оливенсе, взятому на борт карака в славном городе Карташене.
Вайд обнаружил, что улыбается, вспоминая оставшихся в Зингаре друзей, и на сердце у него стало еще тяжелее. Тао вздохнул и потерся мордочкой о колено друга.
– Есть хочу, – печально сказал маленький демон. – Вайд, давай… ой, смотри, что это?
Вайд поднял голову и увидел, как неподалеку от места недавней кладки змееящера в воздух взвился небольшой фонтанчик песка. На поверхности пустыни образовалась все расширяющаяся воронка, из которой неожиданно показалась чешуйчатая лапа с когтями. Мгновение спустя на свет вылезла вторая лапа, а за ними показалась и плоская голова. Вайд понял, что здесь находилась кладка другого чудовища, более ранняя, и теперь настало время детенышам вылупиться на свет из своих яиц. Вскоре новорожденный змееящер, в точности похожий на свою родительницу, только во много раз меньше, с любопытством оглядывал новый для него мир. Рядом клокотал песок, выпуская на свет другого детеныша.
– Сиди здесь! – приказал Вайд маленькому демону и опрометью бросился в крепость. По дороге он споткнулся о валявшееся во дворе яйцо и едва не вывихнул себе ногу.
Вскоре Конан, Шеки, Ларго и Чепозус с обнаженными мечами и вскидывавший на ходу арбалет Эсканоба мчались по пустыне к вылупляющимся на свет маленьким змееящерам.
– Осторожней! – кричал все больше отстающий от своих спутников Вайд. – Может, они тоже ядовиты!
Подбежавший первым Конан поднял свой огромный меч и одним ударом отсек голову только что вылезшему из ямки детенышу. На песок хлынула желтая полупрозрачная жидкость, но тело животного продолжало ползти еще несколько мгновений, пока не уткнулось в сапоги Конана. Стрела из арбалета Эсканобы вонзилась в шею другого змееящеренка, и подоспевший Ларго добил извивающегося детеныша. Шеки бестрепетно зарубил доверчиво ползущего к нему маленького змееящера с прилипшей к носу оболочкой яйца. Вторая стрела Эсканобы вошла точно в глаз еще вылезающего звереныша. Вайд увидел, как наклонился Чепозус, собираясь всадить свой короткий широкий меч в бок спокойно глядящего на него новорожденного змееящера – но неожиданно выпрямился и вложил оружие в ножны.
– Ползи, глупый, – произнес Чепозус, легонько подтолкнув ногой замершего детеныша. Поймав понимающий взгляд Вайда, пехотинец смутился и буркнул: – Нам бы этих съесть как-нибудь…
– Если мы встретимся с ним – надеюсь, он вспомнит твою доброту и отплатит нам тем же, – усмехнулся Вайд.
Из песка все продолжали вылезать вылупившиеся детеныши, но охотничий азарт людей прошел, и новорожденные, общим числом не меньше двух десятков, спокойно поползли к синеющим вдали горам. Где-то среди них был и пощаженный Чепозусом малыш.
Убитые детеныши были размером с крупного волкодава. Их шкурка, нежная на ощупь и слегка просвечивающая, была пока лишена наростов. В разрезах ран виднелось розоватое мясо. Тао понюхал туши животных, осторожно лизнул кровь и повернулся к напряженно ожидающим его решения людям.
– Ну, как бы вам сказать… – начал маленький демон, ехидно поблескивая янтарными глазами. – Конечно, это не седло барашка и не ножка индейки… И даже не мягкая крольчатинка – я уж не говорю о молочном поросенке, но..
Потерявший терпение Конан схватил Тао за шкирку и, приподняв над землей, хорошенько встряхнул.
