отравлена горечью измены. Мое блаженство было бы полным, как у богов, обитающих близ Предвечного Неба. Но сейчас я опозорен этой женщиной, опозорен своей мужской глупостью и доверчивостью. Я был марионеткой их кхитайского балагана, меня дергал за нитки укрывшийся за ширмой раб. В ослеплении я чуть не убил моего единственного друга! Эта презренная женщина вела меня за собой, как слабосильный мальчишка – смирного вола.
– Бартатуя, друг мой, – сказал Конан, – ты не первый мужчина, которого обманула красивая женщина. И, уж конечно, не последний.
– Но многие ли из этих людей, – проворчал Учи-Каган, – мечтали о всемирном престоле? А я мечтаю о нем. Что позволено обычному человеку запретно для Учи-Кагана. Что ж, идем обратно и поговорим с моими вождями. Скоро мы атакуем Курганы Спящих, и все эта суета вокруг подлой шлюхи не имеет большого значения. Лакшми и Хондемир в моих руках. Два крыла моего воинства пойдут в атаку, как запланировано. Возьмешь на себя команду одним из них? Я знаю, что плохо наградил тебя за службу, но все еще можно поправить.
– Я бы взялся, каган, – отозвался Конан, – но дойдут ли твои люди за мной? Мы с тобой – люди одной закваски, хоть ты – гирканиец, а я киммериец. Но степнякам недостаточно будет моего слова, чтобы признать меня снова одним из своих полководцев.
Бартатуя пожал Конану руку:
– Идем со мной, друг. Все будет хорошо. Я знаю, как подтвердить истинность твоих слов, как доказать предательство Лакшми. Утром поведешь моих всадников в бой. И да не будет под Предвечным Небом второго, после Бартатуи, Учи-Кагана, кроме Конана из Киммерии!
Звезды еще сверкали на небе, когда Лакшми вернулась с Курганов Спящих. Вокруг шумел пробуждающийся лагерь: воины завершали последние приготовления к битве. Женщина ощутила удовольствие при мысли о том, что она скоро сотворит с этим грязным стойбищем кочевников.
Вскоре она переселится в роскошный дворец в центре красивого и богатого города. Рабы будут выполнять каждое ее пожелание, и величайшие люди мира будут валяться у ее ног, домогаясь благосклонного взгляда. А кто воссядет на трон, это все равно – хоть Хондемир, хоть Бартатуя, или кто-то другой, кого Лакшми выберет. Со временем всем станет ясно, у кого в руках настоящая власть.
Она уже начала мысленно строить свой дворец. Размеров – неописуемых, башни – до облаков. Отделка – золото и жемчуг. Одежда – сплошь из тончайших шелков. А рабы – самые красивые… Но тут чьи-то пальцы мертвой хваткой схватили размечтавшуюся наложницу за предплечье.
– Мы снова встретились, госпожа моя!
Перед Лакшми возвышался грозный варвар из Киммерии.
– Ты… – прошипела женщина. – Когда Хондемир сказал… – Она внезапно оборвала фразу: 'Не ровен час, могут услышать! ' – Когда мой господин увидит тебя, его гневу не будет предела! Как ты пробрался сюда, предатель? Еще один заговор против кагана?
– Ты, кажется, потеряла самообладание, Лакшми, – оскалился довольно киммериец. – Я уже разговаривал с Учи-Каганом. Теперь он знает все. Пожалуй, он знает все главные подробности твоей измены. Какой человеческий ум в силах вообразить коварство такой прельстительной змеи, как ты?
– Что за ложь ты влил ему в уши? – Она говорила сейчас намеренно громко, рассчитывая, что в темноте наверняка таятся какие-нибудь досужие слушатели. – Учи-Каган слишком доверчив. Он видит, что человек храбр в бою, и не думает, что этот воин лелеет честолюбивые помыслы. Ты изменник!
Лакшми поняла, что киммериец тащит ее в широкий освещенный круг перед костром. А потом вспомнила про кинжал под набедренной повязкой. Нет, еще не время! Она, может, еще сумеет выпутаться из этой передряги: язык у нее хорошо подвешен и каган ее любит.
– Слова тебе не помогут! – гремел Конан. – Учи-Каган не так доверчив, как ты думаешь. Услышав мое свидетельство, он потребовал доказательств. Он получил их!
Теперь вендийка разглядела у костра множество мужчин. В центре, у огня, стоял Бартатуя. У ног его валялись три шамана, связанные, как телята перед клеймлением.
Другие шаманы стояли на коленях, с руками, связанными за спиной, лица их были искажены от ужаса. В руках Учи-Каган сжимал кинжал, забрызганный кровью почти до рукояти. Острие кинжала дымилось, в воздухе висел запах паленого человеческого мяса.
Когда Бартатуя глянул на Лакшми, женщина онемела от ужаса. Лучше бы ей воспользоваться отравленным клинком, пока была возможность! Ее острый ум помутился. Какая ложь спасет ее теперь от гнева Бартатуи?
– Эти пустозвоны, увешанные амулетами, – проговорил каган, – сообщили нам много интересного. Правда, сначала они пугали нас гневом богов, но испытание горячим железом развязало их языки и освежило память. Итак, кажется, имела место церемония, на которую меня не пригласили. А ты удостоилась такой чести и проявила немалое усердие.
– Я знала, что они замышляют против тебя, каган, – пролепетала Лакшми. – Я хотела разведать их планы.
– Да, разведка в ночное время – твое любимое занятие. Где ты нашел ее, Конан?
– Рядом с Курганами есть небольшой овраг, – ответствовал киммериец. Один из часовых помог ей пройти туда незамеченной.
– Арестуйте этого человека, – приказал Бартатуя стоящим рядом с ним воинам – От него узнаем, нет ли еще предателей.
– Как быть с женщиной, Учи-Каган? – спросил вождь с Востока, чье лицо было покрыто многочисленными рубцами и шрамами.
– Легкой смерти ей не дождаться! – сказал Бартатуя и посмотрел на Лакшми каменным взглядом: – Ты могла стать женщиной властелина мира. Чего тебе не хватало?
Она ничего не ответила, только стояла опустив глаза.
– Девка плела интриги против тебя, – заметил Конан, – потому что такова ее гнусная суть. Она не может отвечать добром на добро. Скорпион, если возьмешь его в ладонь, непременно укусит – вот так и она. Точно так же предала бы она и Хондемира, и любого другого. Даже сейчас, стоя перед твоим судом, она лихорадочно строит планы, чтобы избежать своей участи.
– Убить стерву – и дело с концом, – предложил каган герулов. – А то уже светает, пора выступать.
Бартатуя положил руку на эфес меча и несколько мгновений смотрел на Лакшми. Потом отпустил оружие.
– Нет, – сказал он. – После битвы, когда мы восстановим могильники, вот тогда она умрет. И все узнают, что значит обманывать доверие Учи-Кагана. Отвести ее в шатер и приставить часового. Убежать ей отсюда некуда, но смотрите, чтоб она не покончила с собой и не ускользнула от возмездия!
Два крепких воина увели Лакшми. Она не в силах была говорить и не могла поднять глаз. Свидетели думали, что от стыда, но они ошибались. Женщина прятала улыбку. Она останется наедине с часовым, а часовой – просто мужчина. Мужчины были для нее послушными игрушками. Она уже звала – сегодня она не умрет, и мысли ее вновь обратились к предстоящему царственному великолепию.
– Вернемся к более важным вещам, – сказал Бартатуя, когда изменницу увели. – Будини и герулы на рассвете предпримут первую атаку. Они ударят с северной стороны. Мы дадим защитникам вала время собрать в одном месте большую часть своих сил. Затем все остальные ударят с юга. Во главе этой атаки будет Конан. Конан, есть у тебя что сказать, прежде чем мы разойдемся?
Конан стоял перед вождями.
Шаманы все еще валялись на земле, но киммериец не обращал на них внимания.
– Хорошо бы, если б у меня было время подготовить воинов к битве. Но что мечтать о невозможном! Запомните: у противника есть кони и луки и ему-то ничто не мешает ими пользоваться, туранцам как лучникам до вас, конечно, далеко, но стрелять они умеют. Да и в любом случае расстояние будет невелико, а доспехи на степняках легкие. В тесном строю любая стрела найдет свою цель.
Главное – двигаться так быстро, как только возможно. Чем скорее перейдем к рукопашной, тем лучше. У врагов есть мечи, щиты и пики. Они хорошо владеют ими. Избегайте поединков на мечах. Используйте численное превосходство – три или четыре воина на каждого противника. Старайтесь выбить у них щит и рубите по горлу. Будет много неожиданностей, но это лучше, чем рухнуть зарезанным без всяких неожиданностей.
