Изображения отцов моих? Кто ж твой отец? Кто мать твоя, Которая оставила мальчишку У ветхой церкви? Верно уж жидовка; А с христианкой быть сего не может: Итак, смирись, жидовское отродье, Чтоб я тебя из жалости простил!.. Фернандо (в беспокойстве)
Послушай, Алварец! Теперь – теперь я Ничем тебе не должен! Алварец, Ни благодарности, ни уваженья Не требуй от меня, – кровь благородная Текла поныне в жилах этих; (Минута молчания.)
Вот эта шпага, если хочешь знать, Она тебя молчать заставит. Алварец
Вон! Вон скорей из дома моего, Чтоб никогда ни сам, ни дочь моя Тебя близ этих мест не увидали. Но если ж ты замыслишь потихоньку Видаться с нею, то, клянусь Мадритом,[16] Клянусь портретами отцов моих, Заплотишь кровью мне. Фернандо
Ты можешь кровь мою Испить до капли, всю; но честь, – но честь Отнять не в силах, Алварец! Алварец
Вон! Вон, глупец! Когда ты хлеба Иметь не будешь – к моему окошку Не подходи, а то велю прогнать. (В сторону)
Каков же негодяй Фернандо стал!.. Фернандо
О! Ад и небо!.. Ну прощай!.. Но бойся, если я решусь на что-нибудь!.. (Убегает в бешенстве и сталкивается в дверях с патером Сорринием, которого не замечает. Соррини на минуту поражен, но наконец сгибает спину и с поклоном входит. Алварец идет радостно иезуиту навстречу.)
Алварец
А! Добрый день отцу Сорринию! (Он его сначала в беспокойстве не заметил.)
Как поживаете, святой служитель божий? Соррини (кланяясь, с притворством глаза к небу)
Помилуйте, я лишь смиренный раб его И ваш слуга покорнейший. Да что у вас за шум в дому случился? Как бешеный тут кто-то пробежал И даже мне не поклонился. Алварец
Да, я теперь лишь из дому прогнал Питомца своего; давно пора уж было.
