стыдясь того, что поневоле оказался втянутым в эту историю. – Я ведь и вправду думал, что это я… вещи ведь появлялись, и фотографии, я же не помнил, откуда и как. И главное, когда…
– Константин Сергеевич, скажите, вы пьете перед сном?
– Что?
– Быть может, коньяк, вино, чай? Витамины?
– Успокоительное, – Костик смутился еще больше. – Мне друг посоветовал, давно уже, еще после института. Со сном проблемы, я нервный очень, заснуть не могу, постоянно думаю, прокручиваю в голове проблемы и сам себе мешаю. А тут выход, я почти сразу засыпать стал, и мыслей никаких, и последствий тоже.
– Снотворное, – удовлетворенно заметил Руслан.
– Немецкое, – подтвердил Олег. – Дорогое, падла, но качественное. Заменить таблетки, и все. А он так и не понял.
– Расчет был на то, что испуганный человек не станет анализировать, да и если станет, то привычка принимать успокоительное на ночь старая, сформировалась давно, о таких и не помнят, автоматически исполняют.
– Было пару случаев, когда меня в клинику вызвать пытались и не смогли дозвониться. Я решил, что это потому… потому…
– Потому, что в тот момент вас не было дома? Вы в это время убивали?
Костик кивнул.
– А вы просто спали слишком крепко. Один. Тоже привычка посторонних в квартиру не пускать, верно? Поэтому и уверенность в том, что убийство – ваших рук дело, ведь других-то людей здесь не было. Вы даже не подумали, что украсть ключи и сделать дубликат не так сложно, верно?
– Верно, к-командир. Больница – проходной двор. И кабинет его тоже. А сам никогда на месте не сидит. Удобно. Р-револьвер в столе. Взять и в-вернуть… даже если на несколько дней… списал бы на провалы в п-памяти. Г-главное, н-на ночную смену не попасть… следить, к-когда дома н-ночует. Я следил. Я старался. П-получалось. Н-но ты дальше давай, времени немного осталось… до конца выясни, чтоб без вопросов потом.
– Дальше? Ну, дальше просто. Создать серию, с чем ты справился, поучаствовать в расследовании… наверное, удивился, когда на прадеда твоего вышли, сначала испугался, что от него к тебе нить протянется, но потом решил использовать момент. Специалиста по оружию ты порекомендовал, знал, что они с Ористовым до сих пор сотрудничают, а значит, уже какая-никакая, а нить к серийному убийце. Ты ведь надеялся, что управишься прежде, чем его арестуют, так?
– Так. Т-ты ж у нас спешки не любишь. Т-ты п-по закону все… я успел бы…
– Почти успел. Мне только два момента непонятны. Ольгерд и девчонка. Их-то за что?
– Д-догадайся, – Олег с видимым усилием согнул руки, точно собирался привстать. Не выйдет, сил не хватит, слишком ослаб. Или выйдет, похож он, удивительно похож на прадеда. Та же худоба, болезненная и в Олеговом случае смертельная, та же улыбка, скорее на оскал смахивающая, та же ярость в глазах. Бешеный, как есть бешеный.
Неужели и я такая же? И Данила?
– Л-ладно. Подскажу… спроси гомика, что у них с Ольгердом за дела были?
– Не надо спрашивать, я сам расскажу, без вопросов, – Костик надел очки, потом снял и снова принялся тереть стекла, и снова пальцами. Я протянула носовой платок.
– Спасибо, Яна. Ольгерд, он посредником был. Черные копатели, слышали, наверное? Я виноват, я знаю, что это противозаконно и недопустимо… и аморально тоже… но предложение очень выгодное. Они все равно ведь копали и продавали, а я приобретал…
– Награды, письма, военные билеты, солдатские медальоны… – перечислил Олег. – Стервятник.
– Они бы все равно сгнили в земле! Я хотел восстановить некоторые моменты истории. Это важно, понимаете? Правду узнать, как все было на самом деле! – Костик, запнувшись, замолчал.
Костик – лицемер. Я вдруг вспомнила тот разговор в моем кабинете, его обвинения, что Данька могилы разоряет. И собственное возмущение. Выходит, зря возмущалась.
– Связь бы выявили. Но позже. А что в спину… струсил этот урод. Отказался играть. И правильно… я его достал и без игры. Правда, не совсем чисто… но и у маньяков бывают неудачные дни. А д-девчонка… в «П- поиск» пришла. По нашей же визитке. Ко мне. Узнать, сколько стоит н-найти п-потомков тех, кого Оз-зерцов р-растрелял. Ш-шантажировать в-вас хотела, дура. П-пятьсот евро аванса.
Данила
Пятьсот евро, те самые пятьсот евро, которые он отдал Гейни. Она говорила, хату снять хочет, а на самом деле тетку шантажировать собиралась. Ну да, она ж сильная, как сказала, так и сделает… противно.
И больно, будто это он сам ее туда отправил, к психу долбаному. Жаль, что не насмерть пристрелил, хотя все же насмерть выходит, вон какой желтый весь, и рожа страшная, точно у мумии. Не сегодня завтра помрет.
Интересно, за это посадят или нет? Данила ж защищался вроде как, и теткин адвокат говорит про правомочность чего-то там, но мало ли, сейчас говорит, а на суде бац – и срок. Сидеть не хотелось, особенно за такого вот урода.
Урод, отдышавшись, продолжил:
– Она не скрывала, чего хочет. М-маленькая жадная с-сука…
Сука? Это он про Гейни так? Он ее убил, а еще и сукой обзывает? Теткина рука легла на плечо. Ага, успокаивает, пусть она лучше дружка своего успокаивает, врача ненормального. Это ж каким идиотом быть надо, чтоб человека, тебя подставившего, спасать? Ладно еще «Скорую» вызвать, но чтоб самому и операцию делать… Этого Данила не понимал. Тетка, правда, гнала что-то про врачебную этику и клятву какую-то там, ну да все равно хрень и чушь. По морде бы ему, улыбку кривую стереть да за Гейни посчитаться, и за мамку тоже.
– От к-конкурентки избавился. Н-ничего личного.
Он и тогда, на хате, тыча стволом в башку, говорил, что ничего личного.
– А с ним, – Олег попытался указать на Данилу, а руки дрожали, больно ему, наверное. И хорошо, если больно, пусть бы подольше помучился, за мамку. И за Гейни тоже, и за остальных, хотя, конечно, на остальных плевать. – С Д-данькой я п-по честному сыграл. К-как надо. Одной крови же, т-только у м-меня крест был, н-настоящий крест. А он меня убил. Н-нельзя было спасать, н-нельзя… н-но если бы его насмерть, то план р-рухнул бы… я п-пуганул, там, в п-парке, и ушел. А вышло – спас. Слышишь, Д-данька, я т-тебе жизнь спас, а ты м-меня… м-меня… убил.
Жизнь спас? Это он про парк говорит? Про тех уродов, с которыми непонятки вышли? Да плевать Данила хотел на такие спасения. И если кто рассчитывает, что его совесть тут начнет мучить, – фигушки. С чего он спасал? Чтоб самому прибить, значит, не считается.
Олег понял, вот ни слова не сказал, губу только вывернул смешно и языком по ней провел, точно облизал, только губа изнутри и язык отчего-то желтые.
– Н-нашей крови. М-молодец, Д-данька, так и живи. С-сам п-по себе… п-по своим правилам… остальных п-по боку. К-крест потом заберешь. П-подарок.
Да в гробу он такие подарки видал. Хотя, конечно, круто, крест-то настоящий, древний… наследство.
– З-заберешь, н-не устоишь. Т-ты ж как я, т-только моложе. И в-везучий.
– Олег, отстань от пацана, – длинный мент на Данилу глядел настороженно, недоверчиво, будто ждал чего-то. А чего ждать? Данила ж не совсем отморозок, чтоб с умирающим отношения выяснять, сам подохнет, без Даниловой помощи. – Ты лучше скажи, как ты понял, что он в Москву приедет? Или тоже спланировал?
– Н-нет, не планировал. П-повезло. Он сам сюда… я д-думал, м-мать уберу, и т-тетка за племянничком явится, к себе заберет. А он сам приехал. П-провидение. Т-ты спрашивай, к-командир, а то совсем хреново. Скоро уже. Скорей бы…
Руслан
И вправду, скорей бы. Руслан не мог отделаться от подлой мысли – как удачно получилось, ведь
