— Спирт и шампанское? Сам додумался? — Карл был свеж, бодр и весел.
Сукин сын.
— Я? — переспросил Карл, отбирая графин. Оказывается, Рубеус произнес это вслух, но стыдно не было. Было все равно, вот графина жаль, теперь придется искать другую тару.
— Возможно я — сукин сын. А ты — щенок, издыхающий от жалости к самому себе.
Карл отхлебнул напитка и вынес вердикт.
— В целом неплохо, но классические пропорции данного коктейля один к одному, и шоколадная стружка нужна, красиво получается. Правда, чрезмерное увлечение чревато сильнейшим похмельем, ну да ничего, переживешь. Поговорим?
— Уходи.
— Позже. Сначала поговорим, — не дожидаясь приглашения Карл уселся в кресло, а графин поставил рядом. — Знаешь, долгая жизнь имеет ряд недостатков, одним из которых является скука. Время идет, а по сути ничего и не меняется. Техника — это да, но люди… или не-люди. Те же отношения, те же проблемы, те же ошибки. Постепенно это начинает раздражать. Молчишь? Ну молчи, твое дело. Слушай, у тебя здесь кроме шампанского и спирта что-нибудь имеется? Коньяк, вино, виски…
— Там. Должно быть. — Рубеус попытался встать, чтобы показать, где находится бар, но пол под ногами неожиданно качнулся вправо, потом влево…
— Да, смотрю, дела обстоят еще хуже, чем я предполагал. Лежи, лежи, я сам.
Из имеющихся в баре напитков — хотя Рубеус уже и не помнил, что именно там имелось — Карл выбрал белое вино.
— Неплохо. Откуда? Хотя ладно, не отвечай, все равно вряд ли вспомнишь. Итак, вернемся к нашим баранам, точнее к одному барану, который уперся лбом в бетонную стену и даже не пытается поискать ворота.
— Ты не понимаешь…
— Понимаю, очень даже понимаю. Великая трагедия, достойная Шекспира, потерянная любовь, разрушенная жизнь? Что еще забыл? Ах да, никто вокруг не в состоянии оценить глубины твоего горя. Кажется все. А теперь, рефлексирующий ублюдок, послушай меня, — неожиданно Карл оказался близко, настолько близко, что резкий, хищный запах его перебил вонь спирта. Холодная рука сдавила горло, перекрывая доступ воздуха. — Какого лешего я должен решать за тебя твои проблемы? Я что, на няньку похож? На фею-крестную?
Рубеус хотел ответить, но из горла вырвался сдавленный хрип.
— Молчать и слушать. Все делают ошибки, это нормально. Но в большинстве случаев люди их исправляют, а не лежат, изнывая от жалости к себе. Да, Мику я подсунул с умыслом. Слишком ты был одержим поисками. Да и твой монашеский образ жизни, признаться, несколько смущал, не хотелось, чтобы тебе на почве долгого воздержания крышу снесло. Что? Злишься? Правильно, злость неплохо мозги прочищает, если, конечно, они еще остались.
Карл чуть ослабил хватку, позволяя вдохнуть, а потом снова сжал руку.
— Будешь дергаться, горло вырву, — спокойно сказал он. — На этом мое вмешательство закончилось, все, что происходило дальше, на твоей совести. Я не стал возражать, когда ты решил забрать Конни сюда. Я наивно полагал, что тебе хватит ума сначала убрать Мику, но оказалось, что ты у нас чересчур благороден… Ну твое благородство тебе же боком и вылезло. Идем дальше. Кроме благородства у нас, как оказалось, и самолюбие имеется, которое очнулось, когда должность Хранителя у тебя отобрали. Обидно, правда? И куда делась все любовь? В высокие мотивы, побудившие тебя бросить вызов? А потом, когда я от греха подальше убрал Конни отсюда, ты снова решил, что жить без нее не можешь. Но при этом продолжал держать возле себе Мику. Несколько странно для влюбленного, а? Нет, я еще могу понять, что ты затащил Коннован в постель, но вот то, что ты творишь сейчас, выше моего разумения. — Карл разжал руку и брезгливо вытер ладонь платком. — Мне противно смотреть на тебя.
— Не смотри, — горло саднило неимоверно.
— К несчастью, вынужден. На, выпей, — Карл сунул в руку стакан с водой. — Во-первых, регион по прежнему зависит от тебя. Во-вторых, за прошедшие две недели ситуация несколько изменилась, поэтому будь добр, постарайся понять то, что я тебе сейчас скажу. Не выслушать, а именно понять. Мика говорила о том, что уходит?
— Да.
— И о новом Хранителе Западных границ тоже упоминала.
— Да.
— А о том, что Хранителя зовут Серж, и он является валири Диктатора, при этом отсутствовал довольно длительное время?
— Не знаю. Не помню.
Выпитая вода вызвала изжогу, которую весьма гармонично дополняли рвотные позывы. А в голове пустота, разговор с Микой определенно был, но в памяти остались отдельные обрывки. Карл усмехнулся и, пригубив вино, заметил:
— Ну да, конечно, с памятью у тебя проблемы. Бывает при чрезмерной увлеченности алкоголем.
Карл вернулся в кресло, поставил на широкий подлокотник бокал с остатками вина и, подперев голову кулаком, задумчиво произнес.
— А ты ведь знаком с Хранителем Западных границ… и Коннован знакома, очень даже близко. Правда, воспоминания об этом знакомстве у нее остались не самые приятные. Я не знаю, захочет ли он возобновить знакомство, скорее да, чем нет. И уж тогда доберется до Конни быстро. Тем паче, что завод формально относится к Западной Директории, поэтому если и действовать, то сейчас, пока он окончательно не разобрался в ситуации.
Каждое слово выбивало сознание из того хрупкого равновесия, которого удалось достигнуть, смешивая шампанское и спирт в неравных пропорциях.
— Вижу, начинаешь понимать, это радует. Предвосхищая вопрос — трогать его нельзя. Во всяком случае пока.
— Почему?
— Ну ты же не хочешь оскорбить Марека? Только не говори, что тебе плевать на Марека, я это и так вижу. Просто пойми, что убийство Сержа будет расценено как посягательство на власть Диктатора. А он в свою очередь уничтожит всех, меня, тебя, Коннован… так, на всякий случай.
— И что делать?
Рубеус попытался сесть. Тяжело. Любое движение вызывало приступы тошноты, не вырвало его лишь потому, что гордость не позволяла настолько низко пасть в глазах Карла. Тот же наблюдал за Рубеусом с откровенно насмешливой улыбкой.
— Прежде всего позаботится, чтобы Коннован не выкинула какую-нибудь глупость, к разряду коих будет относиться покушение на жизнь уважаемого Хранителя Западных границ. Подставит и себя, и меня. Поэтому в Саммуш-ун я ее не возьму. А вот у тебя образовалось свободное место. Вот распоряжение о переводе, — сложенная пополам бумага легла на стол, и Карл тихо добавил. — Правда, не знаю, как долго я смогу распоряжаться. Тут все зависит от тебя. Марек практичен, он не станет вмешиваться в дела региона без особых на то причин. До тех пор, пока ты держишь Север, Коннован в относительной безопасности.
— Она не вернется сюда.
— Вернется, есть приказ. Конни — девочка послушная. Что касается остального, то… действуй. Если хочешь совета, то расскажи ей правду, всю правду, тогда станет легче обоим. Да, и прежде чем куда-то идти, протрезвей окончательно, хорошо?
Рубеус кивнул, и моментально пожалел об этом, от резкого движения голова раскололась болью. Карл ушел, а графин оставил. Нет, хватит пить, пора придти в сознание и сделать что-нибудь, к примеру, душ принять.
После душа и горячего обеда Рубеус чувствовал себя почти нормально, Лют, если и удивился перемене столь внезапной, то виду не подал, за что Рубеус был несказанно ему благодарен. До рассвета оставалось три часа. Успеет. Вот только… если Коннован узнает правду, она возненавидит его и будет права. Он сам себя ненавидит, для того и пьет, чтобы забыть, какая он скотина.
Мысль показалась удачной, да, так будет проще. В плоскую флягу уместился почти литр коктейля.
