Не выполнил стыковку на орбите будущий генерал Береговой. У Шаталова во втором полете до процесса стыковки дело вообще не дошло. А в третьем полете Шаталов с таким усердием осуществил стыковку, что согнул стыковочную штангу. Пришлось срочно расстыковываться, да и то эта операция получилась не с первого раза. Но кто знает эти и другие детали многих полетов? Однако, космонавтов награждали, лелеяли. Разве что при явных ошибках вместо Героя Советского Союза иногда награждали орденом Ленина. Ведь если признать неудачу, то надо было кого то, может быть на самом верху, серьезно наказывать.
Все от нас кормились, а теперь отошли и ждут, что и мы сами начнем драку за власть. Только вряд ли дождутся. Мы соваться вперед не будем. Выждем. Сначала посмотрим, кто окажется наверху. Космонавтика это работа на будущее, и без нас, профессионалов, никому из власть имущих не обойтись.
Эта последняя мысль неожиданно придала ходу рассуждений Шеверова новое направление. Он зашел в кабинет, постоял возле полки с книгами, и, наконец, решившись, взял в руки свои мемуары о первом полете в космос, мысленно проследил за своей рукой, которая могла бы сделать надпись «Ларину на долгую память и с благодарностью за отличную подготовку к этому полету».
– Интересно, – подумалось ему. – Сколько их там, за стенами работает? Ведь по сути, ни с кем из них я не знаком. А народу дай только повод.
Шеверов еще раз прочел аннотацию к книге, в которой расхваливалась метода построения материала, его новизна и глубина анализа выполненных космонавтом работ на орбите и усмехнулся. «Пробить» книгу оказалось трудно. Но все же вот она издана. Он аккуратно полистал книгу, долго вглядывался в свою фотографию на титульном листе, затем медленно вынул из кармана авторучку и вновь задумался.
–Что ж, тебе все-таки написать мой неожиданный спаситель? На добрую память... Не годится... Спасителю от безмерно благодарного спасенного?... Ерунда какая. У меня таких спасителей тысячи. На фирмах, в Центре управления полетом, здесь. И каждый что-то делал, что-то устранял, в чем-то помогал. А мне теперь всех их искать и поименно благодарить?... С другой стороны. Это дань уважения коллеге в своем коллективе. Вот и пусть сами ищут способ его отметить. А в принципе все мои поездки и встречи это и есть, самая что ни на есть, раздача долгов. И порой нелегкая раздача. Правда, может быть, она не всегда по адресу. Но ведь не я эти адреса определяю... Ну, ладно. Хватит! – Оборвал вдруг Шеверов свои рассуждения. – А то так нафилософствуюсь, что действительно начну признавать себя должником, а то и банкротом. Я родителей и профессию космонавта не выбирал. Они сами меня нашли. Да и не мальчик я бегать извиняться после каждой ошибки! Перетерпит. А повод поощрить его найдется.
Шеверов аккуратно поставил книгу н место, медленно повернулся и тяжело, как будто нес на плечах непосильный груз, вышел из квартиры, и стал спускаться по лестнице, почти автоматически переставляя ноги и выбирая путь.
На душе было муторно, как после перепоя. В желудке побаливало. Заныло в груди.
Но! Решение Шеверова было твердым! Менять его именно Сегодня он не собирался.
Когда ни будь. Может быть. Возможно, даже завтра. Возможно... Он сам попросит автограф у своего инструктора или у того же Ларина. И все же... Все же, это будет завтра! Завтра, но ни в коем случае не сегодня.
РЕШЕНИЕ
Рассказ
Время перестройки обрадовало Гаврилина, командира экипажа космического корабля «Ветер». Подумалось, что легче теперь будет решать некоторые спорные вопросы. Но тут же пришла и ядовитая мысль. Люди то не поменялись на своих местах, и мысли их остались прежними. Так за счет какого же потенциала будут решаться вопросы, поставленные перестройкой.
Вот и сейчас, в давящей тесноте макета космического корабля «Ветер» в составе тренажера, Гаврилин, расположившись в жестком металлическом кресле, все чаще и чаще усилием воли был вынужден заставлять мышцы сокращаться и осторожно двигать всем телом. Какие-то железки скафандра уже давно больно давили на плечи, а на руках, которые были в постоянном движении, похоже уже не осталось места без синяков и кровавых потертостей. Они причиняли боль. Терпеть ее с каждой минутой становилось все труднее и труднее.
И все же, вот уже несколько часов он одинаково внимательно и методично осматривал приборную доску, как привык это делать еще в родной авиации – слева направо и сверху вниз.
Каждая минута терпения приближала его к завершению тренировочного полета. Можно было бы и порадоваться. Научная программа полета по оценке специалистов выполнена н отлично. Позади и четко выполненные операции по стыковке и расстыковке корабля со станцией. Еще несколько минут, и начнется режим спуска.
Завершая очередной цикл контроля, Гаврилин зафиксировал в своей памяти показания последнего прибора, привычно посмотрел на часы и подумал: «Похоже, что на этот раз к теще на день рождения не опоздаю. Прошлый раз обиделась. Не смог даже позвонить, хотя и не был ни в чем виноват. Так сложились обстоятельства. Дан приказ и ты уже невольник долга. Но разве объяснишь все это товарищам женщинам. Они страшны даже министру обороны, и признают только свою личную логику поведения. Но ничего. На этот раз, кажется, буду во время. Да и с подарком вроде не оплошал. Приготовил сюрприз. Хорошая у меня теща. Заслужила.
И вновь Гаврилин нетерпеливо посмотрел на часы. Хотел было постучать по стеклу циферблата, не поверив, что прошла всего минута, но лишь усмехнулся собственной невыдержанности. Времени до включения режима спуска оставалось еще достаточно много, и как то само собой получилось, что он невольно позволил себе расслабиться, поразмышлять о волновавшем, помечтать. Он представил, сколько людей беспокоиться о благополучном, без замечаний, осуществлении его космического полета. Да, завершающей стадии всегда ждут на Земле с возрастающим напряженным волнением. Волнуются все, кто участвовал в непосредственной подготовке экипажа к полету. Ведь от того, как удачно сработает экипаж и благополучно ли завершится полет, будут зависеть и оценки работы всех наземных специалистов.
Наверно именно об этом думал и инструктор экипажа, когда в предыдущем сеансе связи, будто ненароком, спросил: «Командир, решение то принял?».
Ничего не ответил тогда Гаврилин, хотя и понял о каком решении могла идти речь. Ему уже сообщили, что партийное собрание космонавтов избрало его делегатом на отчетно-выборную конференцию, которая бывает раз в два года. Гаврилин всерьез собирался там выступить с наболевшими вопросами. Он давно уже думал о наболевших точках Центра подготовки космонавтов. Однако, существовал один, но существенный сдерживающий фактор – человек, даже слетавший в космос, не мог исключить возможности того, что после резкого критического выступления, ему не предложили бы под каким-нибудь благовидным предлогом сдвинуться вправо в подготовке к очередному космическому полету. Это в лучшем случае.
Да и чего искать предлог. Всегда найдется врач, в чем то вдруг засомневавшийся или того лучше – на экзаменационной тренировке такое подсунут, что объяснить можно будет все так, как того хочет экзаменатор.
И все таки, мысль о подобном выступлении не оставляла Гаврилина в покое уже давно. А началось все с, казалось бы, обычного разговора со своим инструктором. Правда, сейчас он понимает, что наверное уже тогда был готов к такому разговору. Как сказали бы ребята: «Созрел». Поэтому даже особо острые выпады в свой адрес в тот момент Гаврилин воспринимал относительно спокойно. А Гуртов начал разговор с привычных вопросов, какие обычно задают на пресс конференциях. Как это он тогда спросил.
– Вас удовлетворяют результаты подготовки? Можно с ними хорошо работать на орбите? – чуть улыбнулся.
Именно эта улыбка, а не сами вопросы, разозлила Гаврилина, и он неожиданно резко спросил сам.
– А ты считаешь, что на твоих тренировках можно хорошо подготовиться к полету? – И сам же ответил. – Н-е-е-т! Разве что морально, с условиями и оговорками!
– Но ведь летаете. Не отказываетесь, – продолжал улыбаться Гуртов.
– Что, я дурак? Сам себе могилу должен рыть? – Засмеялся уже и Гаврилин.
– А если попробовать перестроиться? С тем, чтобы и от дерьма избавиться, и в космос можно было бы потом уверенно слетать. – Взгляд Гуртова был серьезен.
– Счастливчик, – махнул безнадежно рукой Гаврилин. – Ты все-таки веришь в то, что такое время придет. И зря. Слышал, наверное, голос народных представителей, которые требуют значительного сокращения расходов на космос? – О замолчал, качнул в сомнении головой, но не ушел, как собирался.
