Четверо утомленно сидят в пыльном коридоре, освещаемом лишь мерцанием огненных браслетов. Отдыхают; каждый думает о своем.
И тихо-тихо, едва заметно, дует ветер.
Глава четвертая:
Пиво за счет заведения. На Змеином мосту.
Глаза с вертикальными зрачками. Погасшие фонари и засада у рынка. Дурные вести - впрочем, как всегда. Случайная встреча, неизбежная встреча.
Здесь в светильниках - тьма, здесь гробницы - дома,
перезрелым томатом сочится туман...
Мне твердят: 'Ты, безумец, восстал против мира!'
Отвечаю: 'Я?! - мир наш свихнулся с ума!'
Кайнор из Мьекра
по прозвищу Рыжий Гвоздь
Уже рассвело, и крестьяне копошились на полях (чем там положено им заниматься в первой половине месяца Кабарги, цыплят считать, что ли? Кайнор не помнил); многие смотрели, как он идет вслед за конопатой девчонкой к деревне, кое-кто даже махнул ей рукой.
'Нож, - вдруг вспомнил Гвоздь. - Всю дорогу мучился мыслью, что что-то забыл, и вот только сейчас вспомнил. Нож забыл! А теперь уже поздно...'
А с другой стороны - ничего страшного. Чтобы Кайнор да не раздобыл в этом мире чего-нибудь?! - смешно, господа зрители, до коликов смешно же!..
Вот только от пустячного воспоминания про нож потянуло по хребту холодком дурного предчувствия. 'Это из-за покойника, - сказал себе Гвоздь. - После таких предупреждений хочешь - не хочешь, а дурно станет'.
По всегдашней своей привычке, он принялся выискивать положительные стороны в том, что с ним сейчас происходило. Вот например: считай, больше суток не спал, то у Зойи гастролировал, то по кустам прятался, то на канате плясал, то в идоловом чреве сознание терял. Было? Было. Должен бы устать? Еще как!
А не устал. Чувствуешь себя огурчиком - хоть сейчас снова к Зойи (лишь бы мужа не было)! Бодр и полон сил, и даже встреча с говорящим утопленником не сломила!
Отрадно? Еще бы!
Добавим к тому же счастливое (и чудесное!) спасенье от зловредных гвардейцев, которые до сих пор, наверное, не поняли, чего случилось. (Ну, Кайнор тоже не понял, но об этом умолчим).
Опять же, в Трех Соснах он не впервые. Не сказать, чтобы Гвоздь помнил название всех деревушек, стоявших на обычном пути их труппы, но в этой-то как раз имелся отличный трактирчик с запоминающимся названием 'Три Сосны', где умели вкусно готовить, варили отличное пиво, и - главное! - здесь был благодарный и богатый зритель. Эти три качества Сосен делали их выдающимся пунктом следования, и труппа Жмуна никогда не упускала случая погастролировать в деревушке.
Были у Кайнора и личные причины, чтобы питать особое расположение к Трем Соснам. Причины эти жили на одной и той же улице, но в разных домах, и Гвоздь ухитрялся каждый раз навестить обеих. Правда, Данисса собиралась этим летом выйти замуж... но ничего, остается ведь еще Флинна, которая тоже по- своему хороша.
Он хмыкнул: как же, размечтался - 'Флинна', 'Данисса', 'по-своему хороша'! Забыл, что тебе сказал утопленник (судя по всему, батя этой вот конопатой)?!
- Эй, Матиль, ты кого эт привела?
- Ты ж видишь, Тицци, шляется досвету, а потом подбирает где-то нищих заброд! - С первого взгляда было ясно, что оба паренька дразнить конопатую привыкли. И она привыкла отвечать им тем же.
Она и сейчас собиралась сказать что-то обидное, но в последний момент сдержалась. Повернулась к Кайнору и нарочито громким тоном спросила, не глядя ему в лицо:
- Так куда вас теперь вести?
Тот в притворной задумчивости заломил бровь:
- И верно, куда? Давай-ка к твоей маме, у меня к ней разговор будет.
- Она знает, что я была на речке, - буркнула Матиль, по прежнему изучая небо над его головой. - И вообще, она сейчас в поле, вместе со всеми.
- А позвать ее можешь? Я не про речку с ней буду разговаривать, не переживай. Беги, а я пока подожду в 'Трех соснах', - Кайнор подмигнул конопатой.
- Ладно, - согласилась она. - Вы хоть знаете, куда идти?
- Знаю. Беги. - Кайнор повернулся к ребятишкам, с независимым видом разглядывавшим его: - Ну, рассказывайте, что тут у вас интересного творится.
На него посмотрели, как на прокаженного: 'у нас'? 'интересного'?!
- Да вон у Матильки батьку чудище задрало, - словно нехотя протянул один.
Второй, которого звали Тицци, ощутимо ткнул приятеля локтем под ребро, мол, нашел перед кем расстилаться, ты еще вызовись его до таверны проводить, этого прохиндяру.
- Пошли лучше в мяч играть, - сказал Тицци приятелю, делая вид, что Кайнора не существует вовсе.
Они не спеша зашагали по пыльной улочке, а Гвоздь, пожав плечами, отправился в трактирчик. Мысль о ноже, без которого чувствуешь себя так неуютно, удалось загнать подальше. Если задуматься, никакой опасности для него здесь нет, да и поступает он правильно: девчонку не мог не привести в деревню - привел, с матерью ее переговорить надо? - переговорит, но не на улице же ее дожидаться - вот и пошел в 'Три сосны', заодно, может, какие-нибудь сплетни узнает, для актера сплетни - матерьял необходимый, а для Кайнора - вдвойне. Правда, ни пивка себе купить, ни перекусить он пока не может, потому что медные 'очи', которые спрятаны в поясном кармашке они на самый крайний случай, и придется как-нибудь обходиться без них. И не приведи Остроклыкая, чтоб этот случай наступил!
В 'Трех соснах', кажется, за год ничего не изменилось. Разве только количество беспризорных котов, помимо воли хозяина проникавших в трактирчик и шнырявших вдоль стен, стало больше. Борк-Шрам, хозяин 'Трех сосен' пытался гонять их, ставил котоловки (собственного изобретения, похожие на мышеловки, только больших размеров), ругался с обслугой, но ничего не действовало. Коты, не будь дураками, сыр и мясо из котоловок ухитрялись извлекать и в них же гадить, мол, знай наших! Обслуга, завидев очередного блохастого мурлыку, кидалась на него с чем могла, от полотенца до топора, но, опять же, без печальных последствий для котов.
А кое-кому из завсегдатаев коты даже нравились; к тому же, добавлял с тяжелым вздохом Борк-Шрам, эти паскуды гоняют крыс и мышей. В последнем Кайнор сильно сомневался: котам было чем поживиться, и за грызунами они если и гонялись, то только забавы ради.
На очередном витке борьбы с котами Борк-Шрам стал применять капканы и мгновенно добился ошеломительных результатов. Два пьяных приятеля из соседней деревеньки гостили у своего трехсосенного кума и завернули в трактирчик, не предупрежденные о нововведении. После чего Борку-Шраму пришлось раскошелиться на лечение обоих - а вот капканы он убрал и вообще как бы публично признал свое поражение, хотя не упускал случая пнуть зазевавшегося котяру сапогом или метнуть в особо наглых мурлык разделочный нож.
Словом, когда уже на входе в Кайнора полетела сковородка, тот не удивился. Поймал ее в воздухе и, по привычке, отправил бросавшему.
Звон, грохот, невнятные ругательства, кошачье шипение.
- Извини, - сказал Гвоздь, - не подумал.
- Да ладно, я сам виноват, - скривившись, признал Борк-Шрам, поднимаясь из-за стойки со сковородкой в руках. - А чёй-то ты один да еще так рано? Я вроде и не слышал, что вы приехали.
Кайнор сделал неопределенный жест, мол, так уж вышло, и уселся на ближайший стол, отодвинув стоявшую на нем кверху ножками лавку и стряхнув на пол спавшую кошку. Вообще-то сейчас 'Три Сосны' были закрыты, в обычные дни они открывались только с обеда, но вряд ли Борк-Шрам станет гнать его отсюда. Борк-Шрам, как и Кайнор, ценит новости из далёка, и оба они с удовольствием обменяются тем, что знают.
- Пить будешь как обычно? - ухмыльнулся трактирщик, потирая белесый шрам, кольцом охватывавший его шею.
Кайнор развел руками:
