Следующие слова, произнесенные Кэном, Тэсса поняла не сразу. Потому что тот говорил уже о другом:
— Он ведь прав. Он прав в главном, мой брат. Я здесь не ради него, нет. Понимаешь, Сестричка, когда мать умирала, она просила меня приглядеть за младшеньким. Среднего тогда уже не было… ты знаешь, Сестричка. Просила приглядеть…
— Ты и приглядываешь, — завершила Тэсса.
— Приглядываю. А он знает… ну, если не знает, то догадывается. Он всегда был догадливым.
От слова «гадить», — подумалось ей. — Я, пожалуй, буду молиться Ув-Дайгрэйсу, чтобы тот прибрал Бешеного к себе. Это лучший выход для всех нас; наверное, именно поэтому мы можем на него не рассчитывать.
— Ничего, Кэн. Там будет видно.
— Верно, Тэсса. Завтра станет полегче, начнется дело, тогда — не до мыслей.
Воительница согласно кивнула. Дело — это хорошо. До нас, правда, вряд ли докатится, по крайней мере — завтра-послезавтра.
— Кстати, не забывай, пожалуйста, о том, на каких условиях мы здесь, — сказала она как можно небрежнее. (Еще в столице договорились, что о рассекреченном плане Талигхилла они будут упоминать не иначе как намеками. Вокруг могли быть — наверняка были — внимательные уши и зоркие глаза)
— Я присмотрю, — пообещал Кэн.
— Да, — вспомнила Тэсса, — присмотри еще за тем пареньком, Кэйосом.
— Моя ошибка, что он попал сюда.
— Ошибки станем делить после, когда выберемся, — резко и жестко сказала она.
— Верно, — согласился Брат. — Спокойной ночи, предводительница.
Тэсса смотрела на дверь, закрывшуюся за Кэном, и во рту было сухо и горько, как будто глотнула питья, в котором был растворен яд.
/смещение — блик на изгибе бокала/
Как ни странно, после разговора с Тэссой Талигхилл вернулся к себе и почти сразу уснул. Он, правда, так и не смог потом вспомнить, были ли во сне «всякие там наложницы и прочие услады плоти», но утром правитель чувствовал себя отдохнувшим и полным сил.
За завтраком компанию ему составил лишь Тиелиг, поскольку все остальные «сколько-нибудь значительные господа» либо уже откушали, либо так и не нашли на это времени. Правитель знал, что в лагере хуминов уже четверть часа назад началось движение — видимо, враги намереваются войти в ущелье. Давно пора.
— Как вам спалось, Пресветлый? — спросил верховный.
— Отлично, спасибо. Я так понимаю, Тиелиг, у вас ко мне какое-то дело? Жрец улыбнулся:
— Отнюдь. Сегодня моих дел с лихвой хватает на других, вам, уж простите, ничего не осталось. Приятного аппетита.
— Вам тоже, Тиелиг.
Когда в зал вошел Хранитель, завтрак приближался к концу и уничтожение грозило сладкому.
Господин Лумвэй принес с собой запах тертых кож и стати Не садясь, он склонился над столом, взял в руку кувшин и налил себе слабого сладкого вина; выпил жадными глотками, утер усы и сообщил:
— Пошли. Теперь главное, чтобы в Юго-Западной не подкачали.
— Думаете, не подкачают? — Талигхилл внимательно посмотрел на Хранителя.
— Не подкачают. Там Амджай, я его хорошо знаю. Ударит в самый раз, когда эти молодцы расслабятся и начнут пересчитывать облака над головой.
— Сомневаюсь, что они расслабятся, — негромко сказал Тиелиг.
Лумвэй обернулся в его сторону:
— Здесь вы правы, здесь я согласен. Эти господа не настолько глупы, чтобы переть напролом. Еще по вчерашнему их поведению было понятно. Если б их данн не ждал неприятностей, они бы сунулись сюда, как только пришли. Но знаете, Тиелиг, мои дозорные высмотрели некоторые детали, которые могут вас заинтересовать.
— Я слушаю.
— Вам ведь известно, что хумины не верят в Богов? Тиелиг покачал головой:
— Это не совсем так. Они верят в Богов, но только их Боги отличаются от ашэдгунских. Это своеобразные духи природы, которые в представлениях хуминов являются главенствующими силами в мироустройстве… Ничего, что я говорю так учено?
— Ничего, — отмахнулся Хранитель. — Что еще вам известно? Жрец пожал плечами:
— Многое. Вы спрашиваете о чем-то конкретном?
— Точно. Перед боем — что они делают перед боем?
— Приносят жертвы… этим самым духам природы. Господин Лумвэй кивнул:
— То-то и оно! Никаких жертв, никаких алтарей, вообще ничего. Мы здесь, на границе, много всякого слышали, знаете ли. Слухи тут ходили: говорили, у хуминов появился какой-то новый Бог. То ли Бегущий, то ли Берегущий — что-то такое…
— Считаете, это имеет сейчас какое-либо значение? — осторожно спросил Тиелиг.
— А вот это, господин верховный жрец, вам уж лучше знать, — заметил Хранитель.
— Хорошо. Спасибо, я подумаю над тем, что вы сказали. Может быть, вы и правы.
— Подумайте. А я, с вашего позволения, отправлюсь на балконы, проверить. — Он неопределенно махнул рукой.
Когда господин Лумвэй ушел, Талигхилл вопросительно посмотрел на жреца Ув-Дайгрэйса:
— Ну? Неужели вы не знали об этом?
— Представьте, не знал… Интересно, — пробормотал Тиелиг. — Очень интересно.
Оставив жреца в рассеянной задумчивости, Пресветлый направился на колокольню. Во-первых, чтобы посмотреть на происходящее внизу, а во-вторых, чтобы взглянуть на Коронованного: вчера как-то не вспомнил о нем.
Наверху уже собрались люди: звонари и их помощники. Храррип выразительным взглядом попросил их потесниться, и Талигхилл встал у парапета, как стоял вчера на закате.
Вот он, Коронованный. Гордо несет на голове венец и следит за ущельем, кутаясь в каменный плащ. Кажется, во-он у крайнего зубца кто-то стоит, хотя это может быть всего лишь обманом зрения. Но Армахог наверняка уже отослал сюда верных людей. За это можно пока не волноваться. А что там внизу?
Пресветлый положил локти на прохладный камень бойницы и перегнулся, чтобы взглянуть на происходящее в Крина, на самом его дне.
Большой лагерь — скопище людских и конских тел — шевелился, и казалось, это насекомые снуют по развороченной туше дикого зверя. Часть их отделилась от общей массы и сейчас, осторожно, не торопясь, входила в ущелье. Солнце, щурясь, играло на блестящих металлических поверхностях — но этих самых поверхностей было непривычно мало. Талигхиллу пришлось напрячь память и вспомнить: хумины предпочитали обтягивать доспехи и щиты плотной кожей, кажется бычьей. А оружие пока покоилось в чехлах и ножнах. Правильно. Против кипящего масла особенно мечом не помашешь.
— Ну что же они? — сказал кто-то за спиной напряженным голосом. — Почему до сих пор не начали?
Имелись в виду свои, с Юго-Западной и Юго-Восточной башен. Нетерпеливому звонарю было невдомек, что, если ударить сейчас, враг оттянется обратно почти без потерь и предстоящая осада будет для ашэдгуниев продолжительнее и тяжелее. Что поделать — звонарь не играл в махтас.
Хумины… пускай войдут, пускай войдут, все равно они не проскочат мимо Северных. Пускай…
— Слушай, мне кажется или?.. Гляди, гляди!..
Талигхилл удивленно обернулся, чтобы посмотреть на говорившего, потом перевел взгляд обратно вниз. Нет, он не видел ничего такого. Все нормально, враг движется по ущелью, как и должно быть.
Все нормально.
/смещение — солнечный зайчик в башне напротив/
Брэд Охтанг ждал до рассвета. Потом он оттягивал неизбежное еще некоторое время, хотя уже понимал: Гуку Нивилу по каким-то причинам не удалось выполнить задания. Теперь… что хочешь, то и
