вам.
— Уж не знаю, насколько вы мне помогаете, господин Чрагэн, но — оставим это. Я переводил для вас ту страницу вовсе не корысти и не жду соответствующих жестов с вашей стороны. Вам угодно заниматься конспирацией — извольте.
— Прошу вас еще раз, простите великодушно, если задел.
Я махнул рукой (разумеется, великодушно):
— Прощаю. Забудем об этом недоразумении.
— Забудем, — охотно согласился «академик». — А теперь, если можно, покажите мне то, что вам удалось перевести.
— Да, разумеется. Но только не надейтесь, что текст получился связным. Скорее наоборот.
— Ничего, ничего.
Мы вошли в мою комнату, и я достал листок с восстановленным содержанием той страницы.
Начала первого предложения не было (видимо, оно помещалось на предыдущей странице).
… когда-нибудь или нет. Я не могу знать о том, какой из возможных вариантов будущего воплотится в жизнь, — и никто не может. И в своем незнании, обуреваемый желанием донести до тех, кто придет (если придет) после нас, свои знания, я пишу эти строки.
Я отдаю себе отчет в том, что, скорее всего, мой дневник прочтет некто, для кого он не предназначен. Что ж поделать, значит, так тому и быть. Разумеется, я не оставлю дневник без присмотра, но случиться может всякое.
В этом месте неизвестный пропустил несколько строк, а потом продолжал. И по смыслу, и по виду пиктографов было видно, что следующий дальше текст написан много позже, чем предыдущий. Что я и пояснил «академику».
Зачем все это делаю? Ведь я совершенно отчетливо понимаю: уже не будет Третьего поколения. Собственно, его и не может быть по определению. Мы так же сильно связаны с ними, как нерожденный ребенок — с матерью, мы зависим от их восприятия окружающего, и подобно тому, как Первых сменили мы (а Первые — Изначальных), вместо нас приходит… что?
(Подозреваю: на самом-то деле они не так уж свободны от чего-то более сильного, чем и мы, и вообще… Не знаю. Нужно будет при случае спросить у…)
Здесь страница заканчивалась.
— Вот, извольте, — сказал я, когда господин Чрагэн окончил чтение. — Не густо, правда?
Он задумчиво, автоматическим движением, достал платок и вытер лысину.
— Н-да, оч-чень интересно. Оч-чень, — произнес он, и по тону сказанного я понял, что «академик» обращается к самому себе. Но вот он встрепенулся и обратил свой задумчивый взгляд на меня: — Скажите, у вас много времени занял перевод?
Я покачал головой:
— Не слишком. Все дело в том, что это скорее пиктографы, нежели иероглифы древнеашэдгунского. Поначалу сложно сориентироваться, но чем дальше, тем легче и быстрее продвигается работа.
— А вы могли бы перевести больший массив текста? — с плохо скрытой надеждой спросил он.
— Наверное. — Я пожал плечами. — Но боюсь, времени на это у меня не будет. Вы же видите, повествования длятся почти сутки, тут только и остается, что как следует выспаться и удовлетворить естественные потребности. Куда уж — заниматься переводами!
— Но в принципе?
— В принципе — мог бы. Почему нет?
— Великолепно! Тогда… — он задумался, — тогда я сейчас же занесу вам книгу, а вы постараетесь перевести, сколько получится. А после того как мы выберемся отсюда, вы продолжите. И не думайте, я вам заплачу. Сколько хотите?
Я недоверчиво усмехнулся:
— Да не знаю. Нужно посмотреть на объем. И потом…
— Хорошо! — Он энергично прошелся по комнате. — Хорошо! Тогда подумайте как следует, а завтра утром я принесу вам книгу и мы поговорим о цене. Спокойной ночи!
Он не дал мне возможности вставить даже слово, кивнул, подхватил листок и бумажку с переводом, вышел. Я покачал головой. Чудак человек! «После того как выберемся отсюда»! После того как мы выберемся отсюда, я либо буду отдыхать на курорте и плевать в потолок собственной новоприобретенной усадьбы, либо… Хм, либо мне понадобится работа, причем — в самом скором времени. Ладно, поглядим, что там у него за книга. Если вся она полна такой непонятной чуши… никто ведь меня не заставляет, еще не поздно будет отказаться.
Я лег в кровать и заснул, размышляя о неудачном варианте концовки этой истории и о том, что же стану делать после. Вряд ли в каком-нибудь бюро переводов нужен специалист по древнеашэдгунскому. Да и какой я специалист? Так, любитель со словариком.
За окном по-прежнему выл ветер.
ДЕНЬ ДВЕНАДЦАТЫЙ
— Господин Нулкэр, вы еще спите? — Голос, разбудивший меня, был никак не похож на ставший за эти дни привычным голос слуги.
— Нет, уже не сплю, — сварливо сообщил я. — Подождите, господин Чрагэн, сейчас оденусь и впущу вас.
Сегодня «академик» прижимал к груди вместо темно-синей папки массивный сверток.
— Что это? — удивился я.
— Книга, — пояснил господин Чрагэн, протягивая сверток мне.
— А почему вы ее так тщательно запаковали?
Он смущенно кашлянул. Конспиратор! Я уже намеревался развернуть пакет, но в это время за дверью произнесли:
— Вставайте, господин!
— Уже встал! — сообщил я. — Иду в Большой зал.
— Который час? — Этот вопрос я адресовал «академику».
— Десять. Скоро повествование.
— Тогда я займусь вашей книгой попозже, хорошо?
Он согласился, хотя я видел, что только вежливость заставила его сделать это. Похоже, господину «академику» не терпелось ознакомиться с содержанием сего труда.
Не разворачивая, я положил пакет на стол и вместе с Чрагэном отправился в Большой зал. Завтрак прежде всего!
Признаться, этим утром у меня было прекрасное настроение, и даже конспиративные фокусы «академика» не могли его испортить. Вчера я всерьез опасался повторения позавчерашних штучек с раздвоением личности, и то, что все в порядке и я — всего лишь я и больше никто, меня здорово успокаивало.
За завтраком Данкэн снова поднял вопрос о том, долго ли нам здесь сидеть взаперти, но Мугид опять ничего конкретного не сказал. Остальные, похоже, не особенно беспокоились по поводу нашего заточения: то ли свыклись с той мыслью, что в течение всех повествований придется внимать в изолированной от внешнего мира гостинице, то ли их этот вопрос вообще перестал волновать. Я же пребывал в эйфории, вызванной подтверждением моего психического здоровья, и поэтому не особо и стремился принимать участие в дискуссии. Тем более что мы ничего не могли изменить.
Поэтому, так и не придя к какому-либо решению, все отправились на первый этаж.
— Господин Нулкэр, с вами все в порядке? — неожиданно спросил у меня Мугид, когда мы спускались по лестнице. — Мне показалось, вам вчера нездоровилось.
Я рассмеялся:
— Вам только показалось. Все в полном порядке.
